Мой удар почти никак не подействовал на то существо, в которое обратился Барнабас Литтл. Зато это действие позволило мне оттолкнуться от грудной клетки противника и приблизиться к ножу, проскользив спиной по начищенной напольной плитке. Но всё равно я оказалась недостаточно близко. Он снова рванулся ко мне, но следующее, совершенно случайное действие, выкроило для меня ещё пару секунд: беспорядочно махая ногами я зацепила фасад нижнего шкафчика и распахнула его как раз в момент, когда Барнабас ринулся на меня. В итоге он перевалился через него и, пока он летел прямо на меня, я перекатилась на бок и оттолкнулась в сторону ножа. Но опоздала. Он упал прямо на мои ноги. Он до безумия больно впился в мои бёдра цепкими, сильными пальцами. Возможно эта страшная боль или леденящий ужас, растекшийся по всему моему естеству, но что-то явно заставило меня вскрикнуть. Как раз в тот момент, когда мои пальцы обвили холодную стальную рукоятку литого ножа.
Я обернулась не до конца, лишь боком, но этого ракурса мне более чем хватило, чтобы всадить нож по самую рукоятку в бок наседающего на меня чудовища. Вот только это не сработало. Глаза дохлой рыбы лишь ещё больше расширились, едва не выпадая из своих орбит, а цепкие пальцы впились в мои бёдра с ещё большей силой. Казалось, ещё чуть-чуть и он прорвёт плотную джинсовую ткань и вопьётся в мою плоть своими безжалостными, нечеловечески сильными пальцами…
Прежде чем чудовище поняло, что я уже вонзила в него нож единожды, я вытащила из него своё оружие и ещё раз ударила им, на сей раз менее удачно – нож встретился с ребром и вошёл лишь наполовину. На лице-маске существа не отобразилось ни единой эмоции. Казалось, он ничего не чувствует, и кровь из его ран хлещет в пустую, не нанося ему никакого вреда. Однако он замер, словно прислушивался к собственной боли, которую никак не мог расслышать. И я замерла вместе с ним, стиснув зубы, чтобы не кричать воплем от беспощадной боли, от дикого страха.
Чудовище восседало на мне верхом и слушало-слушало… Я же слышала только своё надсадное дыхание и, кажется, эхо шагов приближающегося конца, которое, скорее всего, являлось банальным биением моего перепуганного до опасного предела сердца. Боясь пошевелиться, чтобы не потревожить внезапно замершее на мне чудовище, я максимально чётко осознавала, что это конец. Даже если он не убьёт меня, я, скорее всего, уже заражена. А это хуже, чем смерть. Это хуже чем всё, что я знала до сих пор…
Крик взорвал мои уши. Мне показалось именно так: взорвал. Чудовище, до сих пор тихо сидящее на мне, завопило так, как не вопил на этой земле ещё никто и никогда. Это был противоестественный, невозможный в природе вопль… Наверное, оно наконец почувствовало боль… Оно бросилось прямо на моё