В телефоне воцарилась пустота – будто его отключили, так что Ася ещё покричала «алло, алло» и поцарапала трубку. В ухо растерянно хохотнули:
– Приве-е-ет. Как ты меня наш… Впрочем, не важно. Слушаю. Как там, вообще… у вас?
Ася протарахтела новости: та эмигрировала в Новую Зеландию, отличник спился, двоечник стал олигархом. А в железнодорожном ДК, куда Ася с Еленой бегали на дискотеку – сейчас аквапарк, прикинь?!
– Вау, круто, класс, – пропела Елена, и Ася вспомнила, что она по полгода живёт в Америке.
– Знаешь, – торопилась Ася, – я тут собираюсь на денёк в Москву. Остановлюсь в хостеле, ты не беспокойся. Посидим где-нить в кафешке. – И просительно: – Дашь маленькое интервью для районки? У нас в посёлке только и разговоров, что о Данилке. Так гордимся, так гордимся…
– Слу-ушай, (милое, знакомое протяжное «слу-ушай!»). Тут вот в чём дело, – Елена понизила голос. – Мы, наша семья… ну, типа, дали расписку, что общаемся только с определённым кругом лиц, кому дано «добро». Очень удобно: устанавливают время, место встречи, готовые вопросы. Не бесплатно, естественно… Нам, конечно, перепадает крошка, львиная доля идёт посредникам. Что-что? «Зямбаевский гудок» заплатит? Не смеши меня, тут крутятся совершенно иные суммы, – Елена прикрыла трубку и пояснила кому-то рядом, наверно, мужу: – Просто знакомая, зямбаевская, помнишь? Хорошо, зая, рот на замок… Так будешь проездом – звони, конечно, поболтаем, не для печати.
Сколько бы Ася ни набирала номер, шли короткие гудки. Она потом прослушала их коротенький минутный разговор в записи и подумала, что Елена ни разу не назвала её по имени. Поморщилась, слыша собственный голос со стороны: напускной бодренький тон, деланно-лёгкий, фальшиво-радостный, аж вибрирующий. Вспомнилось из классики: «Девочки, не суетитесь под клиентом».
– Но ведь есть же у вас какие-то наработки. А там бог и интернет в помощь, – раздражённо сказала редактор. Мазнула лапкой по экрану смартфона: – Пожалуйста, далеко ходить не надо. «Олимпийский чемпион Данко замечен в швейцарском Санкт Морице с юной моделью». «Мать знаменитого фигуриста Елена Ветрова тайно лечится от алкоголизма»…
Дома Ася разогрела купленные серые котлеты. Села с тарелкой и вилкой за компьютер, нашла файл «Елена». Удалённый объект будет безвозвратно утрачен, предупредило окошко. «Удалить», – подтвердила Ася.
А Елена приезжала. Встала на пороге, вся похожая на итальянскую артистку: крупная, золотисто-загорелая, в дорогом брючном костюме, в палантине, солнцезащитных очках. Молча, порывисто обнялись.
Выгружала из сумки какие-то душистые тряпки: «У нас ведь с тобой один размер?» Торопила: «Поезд ночью, день приезда-день отъезда, один день». Сразу пошли к Анне Исаевне, посидели, поплакали о годах, которые «растаяли дымкой на склоне вечернего неба» и которые «не вернутся никогда, только в сердце сладкой болью отзовутся».
Скворец,