Валико почему-то погрустнел и стал закусывать шашлыком.
– Дочка есть, – сказал он, подняв на меня свои погрустневшие глаза, – три года.
– Прекрасный возраст, – поддержал я, как мог, семейную тему.
– Все понимает, несмотря что девочка, – с обидой заметил он.
– Это большая редкость, – сказал я, – тебе просто повезло, Валико.
– Да, – согласился он, – для нее мучаюсь. Но не думай, что жалуюсь, с удовольствием мучаюсь, – добавил он.
– Понимаю, – сказал я, хотя уже ничего не понимал.
– Не понимаешь, – догадался Валико.
– Почему? – спросил я и вдруг заметил, что ясные голубые глаза Валико стекленеют.
– Чтоб я этого невинного ребенка сварил в котле для мамалыги…
– Не надо! – воскликнул я.
– Сварил в котле для мамалыги, – безжалостно продолжал он, – и съел ее детское мясо своими руками, если ты мне не скажешь, для чего козлотуры, хотя я и сам знаю! – произнес он с ужасающей страстью долго молчавшего правдоискателя.
– Как для чего? Мясо, шерсть, – пролепетал я.
– Сказки! Атом добывают из рогов, – уверенно произнес Валико.
– Атом?!
– Точно знаю, что добывают атом, но как добывают, пока еще не знаю, – сказал он убежденно. Теперь на губах его снова играла загадочная полуулыбка человека, который знает больше, чем говорит.
Я посмотрел в его добрые, голубые, ничего не понимающие глаза и понял, что переубедить его мне не под силу.
– Клянусь прахом моего деда, что я ничего такого не знаю! – воскликнул я.
– Значит, вам тоже не говорят, – удивился Валико, но удивился не тому, что нам тоже не говорят, а тому, что загадка оказалась еще глубже, чем он ожидал.
Мы вышли из закусочной. Над нами темнело теплое звездное небо. Небосвод покачивался и то приближался, то отходил, но и когда отходил, он был гораздо ближе, чем обычно. Большие незнакомые звезды вспыхивали и мерцали. Странные, незнакомые мысли вспыхивали и мерцали в моей голове. Я подумал, что, может быть, мы сами приблизились к нему после такой дружеской выпивки. Какое-то созвездие упрямо мерцало над моей головой. И вдруг я почувствовал, что эти светящиеся точки напоминают что-то знакомое. Голова козлотура, радостно подумал, только один глаз совсем маленький, подслеповатый, а другой большой и все время подмигивает.
– Созвездие Козлотура, – сказал я.
– Где? – спросил Валико.
– Вон, – сказал я и, обняв его одной рукой, показал на созвездие.
– Значит, уже переименовали? – спросил Валико, глядя на небо.
– Да, – подтвердил я, продолжая глядеть на небо. Это была настоящая голова козлотура, только один глаз его все время подмигивал, и я никак не мог понять, что означает его подмигивание.
– Если что не так, прости, – сказал Валико.
– Это ты меня прости, – сказал я.
– Если хочешь посмотреть, как спит козлотур, поедем, – сказал Валико.
– Нет, – сказал я, – у меня срочное задание.
– Если