Военный вертолёт, казалось, с триумфом проплыл над пепелищем и скрылся в полумраке за завесой стихающего дождя, дыма и мокрого пепла. Жалкие остатки армии мародёров покидали город Невидимок столь же поспешно, как его оставляли последние лучи заходящего солнца.
Матвей стоял на месте и отрешённо смотрел на пожар до тех пор, пока языки пламени не уменьшились настолько, чтобы по обгоревшим развалинам здания можно было пройти без особого риска для жизни. Затем он шагнул в самую груду почерневших обломков и, нащупав под ними массивную железную рукоять, ухватился за неё обоими руками и со всех сил потянул на себя.
Поднимая скрытый под обгоревшими досками тяжёлый люк, ведущий в подвал, Матвей почти не чувствовал боли, сжигая ладони об раскалённую рукоять. И он совсем забыл о ней, когда перед ним, словно вход в пещеру Сим-Сим, открылся проём, достаточный, чтобы сквозь него могла пройти небольшая машина.
Матвей чувствовал как никогда, что теперь он должен торопиться, потому что настало время вступить в открытый бой.
Он шагнул вглубь подвала, где было темно, как на дне колодца и, держась за стены, осторожно спустился вниз. Свет с трудом пробивался сюда, и Матвею пришлось, руководствуясь каким-то почти интуитивным чувством, словно внутри у него что-то переключилось на новый режим, на ощупь, однако, со всей уверенностью сделать то, на что его подтолкнули события этого бурного, полного опасностей дня.
Матвей прекрасно запомнил чертежи машины, о которой было упомянуто в рукописи её последнего владельца. Эта машина перешла к нему по наследству, но он ни разу в жизни не решился подойти к ней близко или хотя бы увидеть её воочию, страшась искушения её завести и тех ужасов, которые, определённо, могло за собой это повлечь. И хотя он точно не знал, так ли это, но подсознательно был убеждён в правоте собственных опасений.
Однако теперь всё изменилось, и Матвей припомнил все навыки вождения, какие у него имелись. Представить себе более старомодную, безнадёжно устаревшую модель было бы крайне сложно, и Уланов подивился тому, как только она не рассыпалась в труху при его прикосновении. Но, на удивление, машина всё еще была цела. Матвей устроился на водительском сиденье и взялся за её мотоциклетные поручни. На приборной доске лежал толстый слой пыли, скрывая круглые циферблаты датчиков. Уланов без труда нащупал вставленный в гнездо ключ зажигания и завёл мотор так уверенно, как будто всегда умел запросто это делать.
Луч света от передней фары осветил ему путь, и, отжав газ, Матвей под довольно крутым углом выправил машину через проём подвала наверх. Она с каким-то звериным рёвом остановилась перед дымящимися развалинами, словно нехотя подчинившись воле своего нового хозяина, и теперь библиотекарь смог оценить все «прелести» её конструкции.
Сложно было сказать, когда она была создана неизвестным конструктором, так же как и то, для чего именно машина была изначально разработана, но чтобы понять хотя бы малую