Свернув в восточное крыло, она искала картины Моне – художника, чье творчество произвело на нее впечатление еще в раннем детстве при посещении музея Оранжери. Славно известные «кувшинки», которые так любил писать Моне, состоящие из восьми частей, разделённых на два зала (по четыре картины в каждом) до сих пор хранились в закоулках ее памяти, навивая самые приятные воспоминания, тех незабываемых дней, проведённых в Париже.
Наконец, Эми нашла нужную комнату на втором этаже, под номером 44. Первой попавшейся на глаза картиной была: «Натюрморт с яблоками и гранатом» Гюстава Курбе – наверно, потому что из всех представленных она была самой яркой и понятной. Изображеные фрукты были настолько реалистичны, что, казалось бы, можно протянуть руку взяв один из них. Несмотря на всю ее прелесть, слишком долго зацикливаться на ней Эми не стала, перейдя к следующей композиции: “Вид на Лакмен” того же художника. Она была скуднее на цвета, несколько блеклой, размытой – толи Женева была настолько угрюмой в день написания картины, толи настроение художника было не из лучших. Одним словом – она производила удручающее впечатление. «Дон Кихот и Санчо Панза» – Оноре-Викторен-Домье, напоминала фразу из произведения Л. Н. Толстого «Анна Каренина»: «… Все смешалось в доме Облонских», своей нечеткостью и полнейшей неразберихой. Эми пришлось провести рядом с ней минут пять, чтобы отделить фигуры лошадей с их всадниками от сливающихся с их тенями скалами. Последующие картины она пробежала одним глазком, пока взгляд не остановился на узнаваемом почерке её любимого художника – “Темза под Вестминстером”, Клод Моне. На переднем плане был изображён причал, на котором стояли люди, видимо занимающиеся рыболовлей, судя по изображенной парусной лодке схожей с рыболовецкой, а чуть поодаль виднеелся знаменитый Биг Бен, а позади него возвышалась башня Виктории.
– Без туманов Лондон был бы не таким красивым.1 – прозвучал голос позади Эми.
– В лучах солнца он не менее прекрасен, – не отрываясь от картины и не задумываясь, ответила она.
– Чем же вам нравится эта картина? Я в ней не вижу той самой красоты, о которой говорил Моне.
– Мне нравится не то, что на ней изображено, а те ощущения, которые я испытываю, глядя на неё.
– И что же Вы чувствуете, позвольте узнать?
– В сравнении с картиной “Вид на Лакмен", глядя на которую ощущаю себя Робинзоном Крузо2, отчаявшегося спастись с этого безлюдного острова, я испытываю кардинально противоположные эмоции, несмотря на воспроизводимую на ней туманность, – она обернулась, полагая что все это время вела разговор с Эндрю, однако,