Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны. Сюзанна Шаттенберг

случае, до него доходили сообщения, свидетельствовавшие об обратном: в январе 1951 г. один из заведующих отделом ЦК писал о положении объединенных колхозов в Липканском районе, что ни советские, ни партийные работники не заботились о крестьянских хозяйствах. Бывший колхоз им. Сталина, как и ряд других, с момента их укрупнения не посетил больше ни один функционер, чтобы провести там собрание; из 12 колхозов только в четырех были созданы партийные организации. Зато велась работа с помощью наказаний: «Так, например, в колхозе им. Ленина на общем собрании 2 сентября 1950 года было оштрафовано сразу 76 колхозников с удержанием от 2 до 5 трудодней. Дисциплина не улучшалась. Тогда по инициативе председателя этого колхоза Гицу было созвано 14.9.50 собрание колхозников, на котором было оштрафовано 62 колхозника. Трудовая дисциплина не улучшилась. Собирается третье собрание 15.10.1950, решается вопрос о трудовой дисциплине и, как выразился председатель этого колхоза, для испуга колхозников мы приняли такое постановление “оштрафовать членов колхоза и бригадиров”, которые не соблюдают трудовую дисциплину, с удержанием от 2 до 5 трудодней»704. С одной стороны, это бессмысленное наказание крестьян представляло собой поступок, за который Брежнев сместил председателя или даже исключил его из партии. С другой – он, по крайней мере в своих речах, не допускал никаких сомнений в существовании прогульщиков и уклонистов от работы, которым когда-нибудь придется столкнуться с последствиями.

      Вопрос о том, верил ли сам Брежнев в существование «кулаков» или «кулаков-националистов», выяснению не поддается. Но он использовал эти понятия в своей переписке с Москвой, где от него такую позицию и ожидали705. Не подлежит сомнению, что Брежнев в марте 1951 г. сообщал Маленкову о результатах проверки, согласно которым в Молдавии жили еще 800 «кулацких семей» численностью в 2620 человек. Из них в 1949 г. 530 семей скрывались и тем самым избежали выселения. После их выселения органы госбезопасности констатировали существование еще 270 «кулацких семей». Брежнев просил от имени ЦК компартии Молдавии принять решение о высылке этих семей из Молдавии706. Москва отвергла его предложение. В апреле 1952 г. Брежнев снова просил решить вопрос о выселении 730 «кулацких семей», и Москва снова отвергла просьбу, тем более что в это время уже начала свою работу комиссия по проверке законности высылок 1949 г.707 Столь же мало, как и риторику о «кулаках», можно и запрос о высылке приписывать одному лишь Брежневу. Он регулярно получал отчеты министерств юстиции и госбезопасности Молдавии об аресте и осуждении «кулаков, предателей и румынско-германских агентов», «украинских националистов и бандитов» в районе, пограничном с Румынией и Западной Украиной, «Львовского центра», финансировавшегося из США, других контрреволюционных организаций и свидетелей Иеговы. В этих документах МГБ, преемник НКВД, регулярно требовало «больше репрессий»708. Предложение о высылке «кулаков» могло быть как страховкой в отношении МГБ и Москвы, так и происходить из желания