Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны. Сюзанна Шаттенберг

и я долго отказывался. После этого начинается такая история со стороны Карпова, Щербакова, Жупинаса, что у тебя партия есть. Я говорю, что я член партии, но мне такой нажим показался подозрительным»299. Брежнев изображал человека доверчивого и неопытного, который к тому же отказывался появляться на заседаниях горкома, но которого никто в достаточной степени и не познакомил с работой бюро горкома300. Брежнев продолжал вести себя так же, и когда по очереди назывались имена семерых кандидатов для выборов в бюро: «Я, правда, был на бюро всего четыре раза, все-таки я считаю, что я допустил большую ошибку и я целиком разделяю мнение о роспуске старого состава бюро. Это момент политического порядка, поэтому я продумал это и считаю, что такой отвод должен быть учтен»301. Тем самым он, выступая за снятие собственной кандидатуры, вовсе не оказался на этом заседании исключением. Большинство говоривших поступили так же. Они обвиняли себя в том, что ввели в должности или рекомендовали лиц, теперь арестованных как врагов народа, или сами имели репрессированных родственников. Часть кандидатов была в результате действительно вычеркнута после открытого голосования302. Но за Брежнева выступал исполнявший обязанности председателя горисполкома П. А. Алферов, который за год до него окончил металлургический институт: «Я выставил кандидатуру т. Брежнева и сейчас и вот почему. Брежнев сын коренного рабочего завода им. Дзержинского, сам Брежнев некоторое время работал на Урале. Я с ним занимался в институте. Он очень хороший товарищ, единственная ошибка его та, что он охотник, и он охотился вместе с Полем, они жили в одном доме. Брежнев молодой растущий работник»303. Хотел того Брежнев или нет, после этой речи все единогласно проголосовали за сохранение его кандидатуры и тайным голосованием избрали его в оргбюро304.

      Брежнев извлек выгоду из ситуации террора, при исключениях из партии других выступал с самообвинениями. Но не он руководил событиями, он сам находился под угрозой обвинений и ареста. Брежнев не выступал за форсирование репрессий и не был сторонником крайних мер, не продвигал «разоблачения» и аресты своих коллег, но точно так же не мог и уклониться от показательных «проработок» «врагов народа» и «вредителей». В качестве депутата горсовета и члена горкома партии ему приходилось определенным образом вести себя по отношению к обвинениям, выдвигавшимся НКВД. Брежнев избрал курс, который, насколько это было возможно, не вредил ни другим, ни себе. Необычно, что Брежнев не боялся характеризовать себя как «доморощенного человека», т. е. в уничижительном смысле «простодушного», чтобы объяснить незнанием и доверчивостью свою мнимую вину в том, что не распознал врагов народа. Он пошел еще дальше, утверждая, что его чуть ли не заставили занять эти посты. Учитывая все, что нам известно о нем из 1920-х и начала 1930-х гг., его нежелание занять должность заместителя председателя горисполкома кажется искренним.