С тех пор, как он увез ее из того ада, прошло почти два года. Новая школа, благо помогла его родственница по маминой линии, заведующая горроно, выслушав рассказ о девочке, в течении 20 минут решила вопрос о переводе в другую престижную школу. И гимназия приняла девочку без любой оплаты, пользуясь правами ребенка из малообеспеченной семьи. Девочка оказалась тихой, но прилежной ученицей, особенно радуя педколлектив своими художественными навыками. Через пару недель, ко всему остальному, Тома стала оформителем школьной газеты. После окончания десятого класса он помог ей вступить в колледж. Оплатил репетитора и лично возил на вступительные экзамены.
Он не раз задавал себе вопрос зачем так поступает. И однажды понял, что рядом с ней он чувствовал себя лучше и значимее, чем был на самом деле. Что болеет за нее душой, а не просто помогает выжить в это тяжелое время. А теперь она его еще и привлекала. Девочка стала девушкой. И он не слепой чтобы не заметить этого. Из угловатого подростка превратилась в обворожительную девушку, худенькую, с округлыми формами. Как опытный сердцеед, он знал, что девочка влюблена в него, но этого было недостаточно. Он прекрасно понимал, что не может связать свою жизнь с Тамарой, а просто использовать, переспать с ней было грубо и бесчувственно.
"Ох, Тома, Тома", – пронеслось в голове. Но несмотря ни на что, тело от перепоя желало на физическом уровне пробуждения, а проще кофе.
– А теперь, именинница, угости меня чашкой кофе.
Он отбросил ненужные мысли в сторону. Сейчас главное взбодрится и снять похмельный синдром, устранить последствия вчерашнего пьянства.
Провожая Валика до машины, стало понятно, что оделась не по погоде. Холодное, еще по–прежнему зимнее утро, обжигало кожу. легкая пижама под наспех накинутым махровым халатом не спасала от ледяного ветра. Но показывать свой озноб не хотелось. потому что была дорога каждая секунда наедине с Валиком. Он задорно шутил и смеялся. Рассказывал какие–то очередные глупости. а я не могла оторвать взгляд от его мягких растрепанных волос, озорных искорок в глубине серых глаз. Я понимала, что люблю этого мужчину, и понимала, что шансов быть с ним нет. От неразделенной любви приходила боль, но излечится от нее у меня не было шансов.
Красные огни машины исчезали с каждым мгновением все дальше. Когда они скрылись, я глубоко вздохнула и вернулась к подъезду. Неимоверно хотелось плакать, и я кусала губы, чтобы успокоить внезапный порыв жалости к себе. Когда попыталась открыть дверь неожиданно рука наткнулась на преграду. Сумерки не давали разглядеть полностью парня, который стоял между мной и дверью. Но он почти на две головы возвышался надо мной.
– Извините… – начала я. "Что за наглость перегораживать дорогу ", – взвилась возмущенная мысль.
– Ну, привет…
Голос