В хорошо информированном конспиративном революционном подполье Российской империи весть о визите высокопоставленного немецкого офицера к одесским революционерам и анархистам с выражением поддержки, должно быть, распространилась со скоростью лесного пожара и пробудила надежды, которые сформировали устойчиво положительный образ Людендорфа на левом фланге русского и немецкого социалистического движения. Стоит отметить, что проживавший с 1895 г. в Петербурге 25-летний помощник присяжного поверенного В. И. Ульянов из Симбирска, принадлежавший к социал-демократическому подполью столицы и мечтавший о революционном перевороте в России, впервые побывал в Берлине на следующий год после посещения Одессы Людендорфом, и обычно столь дотошные лениноведы Востока и Запада так и не выяснили точно, зачем он туда поехал и чем занимался: его берлинская жизнь в августе – сентябре 1895 г. до сих пор по большей части покрыта мраком неизвестности[36]. Берлин стал конечным пунктом продолжавшегося несколько месяцев «обзорного турне», которое Ульянов во время своей первой заграничной поездки совершил по центрам русской социал-демократической эмиграции в Австрии, Швейцарии и Париже.
Подобно Людендорфу в России в предыдущем году, Ульянов с первого же дня в чужой языковой среде обнаружил у себя недостаточное знание языка. Матери, финансировавшей его поездку, он уже из Зальцбурга сообщил о своем «позорном фиаско»: «…понимаю немцев с величайшим трудом, лучше сказать, не понимаю вовсе». Несмотря на это, он не падал духом и «довольно усердно коверкал немецкий язык»[37]. Однако не успел как следует подучить его в Австрии и немецкоязычной части Швейцарии (Цюрихе) к тому моменту, когда в начале августа поселился на окраине политического Берлина, в нескольких шагах от парка Тиргартен[38], на Фленсбургерштрассе, 12, в районе Моабит. С немецким дело у него по-прежнему обстояло плохо, разговорную немецкую речь он понимал гораздо хуже, чем французскую,