И его крылья вновь засияют.
– Проснулся? – куколка выходит откуда-то из-за печи, держа в руках ведро. Она одета в нечто короткое и настолько белоснежное, что у Касси вновь начинают болеть глаза. – До бочки сам дойдешь?
Касси приходит в голову, что она сделала для него очень многое, а он ни разу не поблагодарил ее за это. Просто шел. Просто молчал. Он аккуратно садится на кровати, стараясь понять свое состояние, спускает ноги на пол и пытается встать. Получается. Откинув простыню, он делает два шага и с трудом, но все-таки самостоятельно, залезает в бочку. Куколка ставит ведро на пол, исчезает за печью, а затем вновь появляется, держа в руках кусок мыла и мочалку.
Она отдает ему это все и, опершись о край бочки, беззастенчиво наблюдает, как он намыливается. Касси почти стонет от наслаждения, когда с его тела начинает смываться старая грязь. Он безжалостно натирает кожу мочалкой до красноты и зуда, он уже собирается окунуться в теплое и восхитительное с головой, но здесь его останавливает куколка.
– Вода грязная уже, – схватив его за волосы, говорит она. – Ты окончательно добьешь свои глаза. Давай помогу.
Она намыливает ему волосы, массирует голову, заставляя его жмуриться от наслаждения. Ей как-то удается ни разу не попасть мылом ему в глаза. Закончив, она смывает пену чистой водой из ведра и велит ему вылезать из бочки.
Стоит ему последовать ее совету, как она вновь оказывается рядом, кладет ему на плечи огромное белое полотенце.
– Вытирайся и ложись, – она вздыхает. – Будем лечить твои глаза.
Зачем она возится с ним? Ведь ей нужна его улыбка, он вполне может дать ей то, что нужно и так. Касси каким-то шестым чувством понимает, что для того, чтобы научить ее улыбаться, ему не нужно прилагать никаких усилий. Просто растягивать губы. Он мог улыбаться и грязным. Он может улыбаться прямо сейчас.
Но куколка зачем-то решает позаботиться о нем. Касси медленно и тщательно вытирается, аккуратно складывает полотенце и отдает Лиз. Он не уверен, но, кажется, ее совершенно не волнует его нагота. Впрочем, она ведь сама его раздевала.
Касси вновь ложится на узкую кровать.
– Глаза закрой, – командует куколка.
Он подчиняется. Он чувствует прохладу компресса, чувствует ее тонкие холодные пальцы у себя на лице, и ему вновь становится не по себе. Почему-то ее прикосновения заставляют его вздрагивать. Не от отвращения, нет. От тревоги. Как будто сквозь кожу ее изящных рук в него вливается беспокойство и странная грусть. Несмотря на то, что он жив, и теперь у него еще есть шанс на то, чтобы очиститься от своих грехов, несмотря на то, что