– Иван Алексеевич. Александр Иванович. С приездом, – слышится со всех сторон.
Волшебный миг торжества пустого тщеславия. Бессмыслица. Но, как манит.
Как же недолговечны мгновения успеха, а особенно, если успех мнимый. Дома один в один повторилась харьковская картина ЗОЛОТОГО СИЯНИЯ и такой же эффект ее воздействия на лиц не случайных, а заинтересованных. Из состояния истерики тетю Нину пришлось выводить достаточно долго, к тому же с применением нашатыря, валерьянки и прочих средств из домашней аптечки.
Перепало и дяде Ване, допустившему бессмысленную трату средств семьи. Примерно через час обнаружили, наконец, меня. Все время семейных дрязг я тихо сидел в сторонке, стараясь не привлекать внимания. Переключение тети на мою персону на время сгладило остроту противоречий между блага дающими и блага потребляющими. А домашние хлопоты, связанные с подготовкой праздничного обеда в честь гостя, и вовсе отложили час расплаты до худших времен.
Засуетился принявший свой повседневный вид дядя Ваня. Он притащил странного вида аппарат, оказавшийся самогонным. И работа закипела. Благо, сусло уже было подготовлено предусмотрительной тетей Ниной заранее. Вскоре проявились серьезные дефекты этой неудачной самоделки, изготовленной когда-то Шуриком. Работа была приостановлена, благо спиртного на первый случай уже хватало. А после обеда я вплотную занялся аппаратом. К вечеру из его останков и подручных материалов удалось сделать намного более совершенный, почти лабораторный, прибор, который впоследствии много лет служил дяде верой и правдой.
К вечеру собрал и установил в гостиной самодельную люстру наподобие тех, что соорудил в Харькове. Дяде они тогда понравились, и я сделал его семье небольшой подарок. Тете сюрприз тоже пришелся полюбу, а потому вскоре в доме установилась нормальная атмосфера, и Шурик, наконец, получил возможность выйти из своего убежища, где пробыл почти целый день, спасаясь от гнева матери.
Включили телевизор, и остаток моего вечера ушел на его ремонт. Когда он заработал, как положено, выяснилось, пора спать. Первый день в гостях у дяди Вани прошел.
Мое первое утро в Кораблино один в один походило на первое утро в Харькове. Только вместо отца, на пороге топтался дядя Ваня с подносом, а вместо мерефянского самогона в графинчике плескался самогон кораблинский.
– Всю ночь гнал, – радостно сообщил дядя, – Аппарат работает, как зверь. Все перегнал. Надо новое сусло ставить. Давай по стаканчику, – предложил он.
А после завтрака мы с дядей и Шуриком штукатурили стены внутреннего дворика. Работа была давно знакома – еще с детства, когда мы с братом помогали бабушке устранять