– «Ты её и после смерти своей не увидишь, – кричали ей дети. – Потому что она попала в Рай, а ты попадешь в Ад. Бесчувственная деревяшка!»
Соня сидела в своих мыслях около трёх часов. Она неосознанно крутила в руках свой смартфон. Взгляд блуждал то по комнате, то в окне. Она кусала губы и трясла ногами. Нервно почесав кожу головы, она встала и подошла к Тамаре Марковне. Нагнулась к её бледной груди.
«Не дышит»
Накрыла тело грязным одеялом, мутные стеклянные глаза прикрыла холодными веками и сомкнула с усилием полуоткрытый рот. Сделала пару шагов к окну и набрала номер подруги.
–Алло.
–Марин, случилось горе, – сказала Соня.
–Сонь, мне сейчас если честно неудобно разговаривать, – начала мямлить Марина. – А что случилось-то?
–Она умерла.
–Кто?
–Мать. Мать Генриха.
–Ты рехнулась что ли? – ругнулась женщина. – В смысле умерла, прям умерла, умерла? А что скорая говорит?
–Скорой нет, не вызывала, поздно уже, я проснулась, она уже мертвая лежала.
– Вот зараза! Да я это не тебе, а той. Ладно слушай, я сейчас домой как раз иду, Генриху сама всё расскажу, ты не звони. Я на себя весь удар от него приму. Он будет в ярости, Сонь. Потом тебе напишу, всё, давай, отбой.
«В ярости? Не в горе?»
Постепенно возвращаясь в реальную действительность, Соня стала продумывать свою историю. Она проснулась, увидела испачканную комнату, пошла за тряпками, вернулась, увидела, что Тамара Марковна не шевелится, проверила, а та уже не дышит. Пыталась делать массаж сердца и искусственное дыхание, всё это она искала и смотрела в интернете. Женщина не подавала никаких признаков жизни и даже была уже похолодевшая, что указывает на то, что смерть наступила еще до того, как Соня проснулась.
В истории браузера девушка специально сохранила поисковые страницы по тематике спасения человека. Это она сделала на всякий случай, так делали в фильмах. Убираться она решительно не собиралась, достаточно она уже дерьма отмывала в своей жизни. Девушка собрала свою сумку и стала ждать сообщения от подруги.
Через полчаса, а может чуть позже, загорелся экран смартфона.
«Мы выехали. Генрих рвет и мечет.