всадника, продолжил свой стремительный бег, догоняя трех других кочевников, которые, не приняв боя, удирали с места событий в сторону недавно прошедшего по степи основного хазарского войска. Они удирали, выкрикивая на ходу непонятное слово:
– Уррусc! Уррусс!
Первый хазарин, с застрявшей в горле стрелой, пробившей кадык и шейные позвонки, уже не подавал признаков жизни. Радмир поднялся с колена и, озираясь по сторонам в поисках выроненного ножа, только сейчас увидел лежащего неподалеку несчастного Сивку. Позабыв про нож и раненную ногу, из которой лилась кровь, юноша бросился к издыхающему коню. Сивка жалобно ржал, хрипел и дергал ногами.
– Не спасти, – голос возвышавшегося над Радмиром воина был глухим и хрипловатым, речь была славянская, но с легким непривычным акцентом.
– Добей. Негоже, чтобы животина зазря страдала, – и внезапный спаситель протянул юноше его же потерянный нож.
Молодой радимич поднял глаза на своего собеседника. Двое других воев находились неподалеку и поглядывали то на стоявшего на коленях перед умирающим конем Радмира, то вслед умчавшимся в даль хазарам.
– Давай, парень, не робей, коню больше не помочь, лучше займись собой, вон как хлещет, – и собеседник Радмира указал рукой на кровоточащую рану самого юноши.
– А то давай помогу.
– Нет, я сам, – Радмир взял из рук воина нож и на мгновение замер.
Верный друг и слуга лежал на траве и, судорожно подергивая ногами, жалобно смотрел на своего хозяина. Радмир пригнулся к издыхающему животному и прошептал в самое ухо коня:
– Прощай, – и, приподняв конскую голову правой рукой, с силой полоснул левой по горлу.
Кровь брызнула их раны на землю, Сивка дернулся в последней судороге и через несколько мгновений затих, навеки уснув беспробудным сном.
– Левша, – не спросил, а сделал вывод незнакомец. – Да и вижу не из робких, совсем малец, а хотя двое воев тебя вязали, не сдался. Молодец, – покачав головой, произнес воин-рус.
Юноша, вытерев о сырую траву кровь с ножа, встал с колен. Только сейчас он как следует смог рассмотреть своих нежданных спасителей. Первый раз в жизни он видел варягов – руссов, которых умчавшиеся в степь хазары называли непонятным словом «уррусс»5.
Воин, протянувший Радмиру нож, несмотря на сравнительно немолодой возраст (около сорока), был легок и подвижен. Он передвигался по земле как матерый хищник и
в нем словно соединились необузданная медвежья сила, легкая волчья походка и стать лесного оленя. Кисти рук, привыкшие