– Нет, Настя.
Я посмотрела на сидевших у камина, они молча смотрели на меня. Не в силах сдерживать свою боль я ушла в кабинет. Взяла бутылку коньяка и присела за стол, на котором тоже больше не стояли ни фотография Марика, ни фотография Германа. Слезы градом катились по моим щекам, я выпила стакан, подняла голову и замерла – на стене висели шесть больших портретов – Марта, Аскольд, Рик, Генри, Герман и мой маленький Марик…
Я смотрела на них и опрокидывала стакан за стаканом. Спустя час, дверь кабинета открылась. Федор прошел к моему столу и присел рядом.
– Насть, – он взял в руки мои ладони и посмотрел мне в глаза. – Поверь, мне нелегко было делать это.
– Я знаю, – вытерев слезы с лица, ответила я и налила себе и Федору. – Мне нужны шныри Сухого. Кто-то ведь остался?
– Я пробью.
Я смотрела на портрет Германа и вспоминала его последние слова «…Ты обещала мне, Настенька… Сейф, Настя…»
– Сейф, Федор.
– Что? – не понял он.
– Герман сказал мне – сейф, Настя. Какой сейф, Федор?
– Только этот.
Я встала из-за стола, открыла его и стала все из него извлекать.
– Деньги… документы… Что я должна найти здесь?
– Хрен его знает, – ответил мне Федор.
Мы перетрясли с ним все, что было в сейфе, но так ничего и не нашли.
– Но ведь зачем-то он сказал мне о нем.
– Я не знаю, Настя…
С утра, мы с Марком поехали на фирму. Дела здесь шли не очень хорошо. Директоров не хватало критически. 15-ть филиалов пришлось сократить до 10-ти. Финансы, вынутые из фирмы Ильей, пришлось покрывать. Снять наличность со счета в Швейцарском банке, Марк пока не мог. Судьи, адвокаты, прокуроры, начальник зоны, помощь семьям погибших ребят из СБ… – фирма понесла не мало растрат.
Глеб, как мог, помогал мне, но он еще не был сильным специалистом, мне приходилось многому его учить, но ему я могла доверять, как самой себе, что упрощало ситуацию. Я много и усердно работала. Бизнес должен вернуться в прежнее состояние…
Вечером я отправилась «за собакой». В доме горел свет, во дворе стояла лишь одна машина – прокурора. Как я и предполагала, сегодня, на даче он был один. Я тихо вошла в дом. Он сидел в кресле перед камином. Наслаждался жизнью, потягивая коньяк.
– Здорова, прокурор, – сказала я.
– А, это ты, – брезгливо сказал он, обернувшись в мою сторону. – Я, что-то не заметил здесь твоей псины.
– Не псина, а собака, – спокойно сказала я. – Ты ее не видел, потому что она у меня, дома.
– Че ж, ты приперлась тогда, Мурена? – вызывающе спросил он.
– Я то, на дачу к себе приехала, – так же спокойно сказала я. – А вот ты, че здесь делаешь?!
Прокурор вытаращил на меня глаза.
– Ты че? – орал он. – Это – моя хата!
– Да ладно? И документики есть? – нахально спросила я.
– Мурена! У тебя крыша поехала?! Ты же, сама подписывала!
– Да ну? – продолжала я издеваться над ним.
Он