(а кто ее, собственно, фиксировал?) при госпитализации. Правда, уже на второй неделе мне стало казаться, что внутри черных полос, которые обводили весь скудный интерьер палаты, я вижу чьи-то отражения, так что вскоре я почел за наилучшее открывать глаза как можно реже. Но обломки мыслей о том утраченном годе, где процветало так много красиво выдуманной любви, служившей мне как кислородная подушка умирающему, все также лишали меня покоя, благо обстановка для этого была как нельзя более подходящая. Эти одиннадцать месяцев, которые я не позволю себе забыть, ибо они заменили мне десятилетия жизни. Скромный, но очень весомый промежуток времени, протянувшийся с марта по февраль. Ведь ни много ни мало каждый день этого неполного, точно обезглавленного года я не глядя бросал к ногам той Единственной, которой я усердно расточал признания в одном всем известном мифическом чувстве, порой сам веря им. Время от времени, правда, на ее месте откуда-то появлялись другие жертвы слуховой наркомании, но лишь ей одной я дал право неизменно венчать собой их когорту. И вот теперь со мной не было никого, причем никого не было бы даже в том случае, если бы были все, кроме самой дорогой и бесценной, только теперь я понял, как ее и именно ее мне не хватает. Я сам злился на себя за это неуместное спаривание слабости с безумием, но никак не мог взять себя в руки. «Ведь если быть честным, – говорил я себе, – о каких одиннадцати месяцах, проведенных вместе душой и телом, может идти речь? Мы видались с ней от двух до четырех дней в неделю, то есть, в среднем, три дня. В каждый из таких дней нам посчастливилось общаться от двух до пяти часов. Среднее арифметическое, следовательно, – три с половиной часа. Три с половиной, помноженные на три – десять с половиной часов в неделю, не такой уж и большой срок. Правда, проблема еще в том, что необходимо учесть и дистанционное общение посредством телефона и Интернета, общение, ставшее гегемоном человечества в начале нашего века и апофеозом его одиночества. Этот фактор нельзя обойти, поскольку, мы, не желая провести ни одного дня друг без друга, весьма активно предавались переговорам и переписке в те дни, когда не имели возможности встретиться. По продолжительности такие слепые и несенсорные контакты ничем не уступали встречам в реальности, однако цифру следует разделить как минимум надвое, ввиду неполноценной задействованности в этой разновидности общения физической составляющей. В итоге получаем пять с четвертью часов в неделю. Можно было бы распространить такой избирательный принцип и на свидания, классифицируя их по степени интенсивности и продуктивности общения, и, при наличии изъянов в последнем, сокращая получаемые результаты в соответствующее количество раз, но бог с ним, это уже буквоедство пошло. Итак, десять часов тридцать минут плюс пять часов пятнадцать минут, в сумме получаем пятнадцать часов сорок пять минут в неделю, округлять до шестнадцати не будем – сердце сохранило все до секунды. Теперь умножаем это число на сорок восемь – количество недель. В произведении это дает 741,6
