Остальные слова диктора по стадиону я уже не слышала. Наблюдающим со стороны зрителям наверняка казалось, что Тимур положил ладонь на моё колено, чтобы поддержать, и только я чувствовала впивающиеся в кожу пальцы.
Сильно, до боли он сжал мою ногу.
Я с трудом сдержала готовый вырваться вскрик.
– Боишься, – снова сказал он тихо, уже с утверждением. Цедил слова сквозь зубы, и каждое из них было пропитано холодной яростью. – Правильно делаешь, дрянь.
Пальцы сжались ещё сильнее. Я до крови закусила губу с внутренней стороны. Рука его исчезла, я же, понурив голову, закрыла лицо ладонями.
Я ничего не чувствовала. Меня будто заморозили. Прямо так: в платье и коньках.
Пальцы на моём колене были лишь прелюдией к основному действу, и я знала это слишком хорошо, чтобы не понимать – дальше будет только хуже.
Сделав над собой усилие, осмелилась посмотреть на партнера. Тимур сидел на диванчике и молчал. Сидел и молчал, поджав губы, вглядываясь в табло, показывающее, что наше место на этапе серии Гран-При первое. Первое с конца, а значит, вся проделанная работа – пустое.
Бедро его соприкасалось с моим, и я могла чувствовать его едва сдерживаемую ярость. Как только мы уйдем подальше от телекамер и лишних глаз, мне достанется.
Для всех Тимур Богданов – пример, один из самых сильных, харизматичных парников в мире, но я-то знала… Знала, какой он на самом деле. Вот только выбора у меня не было. Терпеть унижения, оскорбления и работать. Вот всё, чего я могла. В нашей паре он был всем, я – ничем. Моё место не рядом с ним – позади, и он делал всё, чтобы не дать мне об этом забыть.
Резко встав, Тимур схватил меня за руку, сдёрнул с дивана и поволок в подтрибунное помещение.
И только когда мы зашли в раздевалку, он соизволил посмотреть на меня. Холодно, со злостью и презрением. Я сжалась под его леденящим душу взглядом и инстинктивно подалась назад. Он сделал шаг ко мне, загоняя меня в угол, как зверь загоняет свою жертву. Дыхание вырвалось нервно, его близость становилась всё более пугающей. Я пятилась до тех пор, пока не упёрлась спиной в дверь.
– Ты пожалеешь об этом, Оля, – голос Тимура был тихим, но по мне, так лучше бы он кричал. Тогда оставалась бы хоть какая-то надежда, но этот тон я слишком хорошо знала… Я действительно пожалею о каждом элементе, что сорвала сегодня.
– Прости, Тим… – одними губами выговорила я и виновато опустила голову.
Не спеша отвечать, он медленно приблизился. Прищурил глаза и, взяв за подбородок, заставил посмотреть на него. Черты лица его были жёсткими, глаза так и блестели льдом. Пальцы на моём подбородке сжались так внезапно, что я вскрикнула. По телу пробежала дрожь, а он всё сдавливал и сдавливал, стискивая челюсти. По скулам его гуляли желваки, в чёрных зрачках отражалась неизбежность. Моя неизбежность.
– Я даже спрашивать не буду, что произошло, – прошипел он, прижимая меня к стене. Выпустил подбородок и опёрся ладонью возле моей головы. Пронзил взглядом, в котором плескалась самая настоящая ненависть. Такая, будто я повинна в чём-то действительно страшном.
– Прости, – повторила я, пытаясь увернуться, отстраниться от него. Он не дал – сжал моё плечо и пригвоздил меня к стенке. Погладил кончиками пальцев обманчиво нежно и тут же, снова схватив, буквально впечатал. Я ударилась головой, испуганно вдохнула.
– Тимур… – выдавила было, стараясь вырваться.
– Я не буду тебя спрашивать, что произошло, – заговорил он снова, повторяя свои слова, – потому что не хочу знать. Это уже не важно, но учти, теперь всё будет по-другому. Если понадобится, ты ночевать будешь на льду, но элементы у тебя будут получаться идеально! Поняла?
Вкрадчивый, наполненный угрозой тон и тут же, снова толкнув меня к стене, рявкнул:
– Поняла меня?!
– Поняла, – выдавила я, желая только одного – не дышать. Не чувствовать его запах, исходящий от него жар, не видеть его лица.
Из глаз против воли потекли слезы, которые, впрочем, никогда не трогали его. Совсем.
Лицо Тимура исказилось в гримасе ярости, и он, отойдя в сторону, со всего размаху пнул дверцу шкафчика.
А я поспешила убраться из раздевалки. Подальше. Подальше от него, от унижений, от его ненависти и понимания, что всё будет действительно так – так, как он сказал.
Глава 2
Оля
Следующие несколько недель я действительно почти не уходила с катка. Работала днём и ночью, оттачивая до совершенства каждое движение, каждый шаг, но это не изменило отношений внутри нашей пары.
– Тебе нужно похудеть, – сказал мне как-то Тимур, окинув с головы до ног презрительным взглядом.
Задержался на груди, посмотрел на протеиновый батончик, которым я как раз собиралась