После утренней молитвы и каши Суворов приказал строить мосты через Тротуш.
Дальше Суворову полагалось бы явиться к принцу Кобургскому: начальник австрийского отряда был как-никак старший в чине, но Суворов боялся встречи с ним.
Еще в Семилетнюю войну он хорошо изучил австрийские штабы и австрийских генералов. Суворов помнил их традиционную медлительность и нерешительность и их слепую приверженность линейной тактике, которой он вовсе не признавал. Тем более она была неуместна в войне с турками. Турок надо устрашать, изумлять, не давать им одуматься. Австрийцы всегда были склонны к обороне, к хитрым маневрам, а Суворов признавал только натиск, быструю, неожиданную атаку.
Суворов знал, что стоит ему встретиться с принцем, как у них тотчас же пойдут споры. Принц, конечно же, не согласится с его дерзкой мыслью ударить на численно превосходящего их противника. Принц, чего доброго, начнет представлять резоны, что у союзников меньше войск, чем у турок, и так далее. И пока Суворов будет с ним препираться, Осман-паша нагрянет со своими спагами и янычарами и сомнет спорщиков.
Суворов решил как-либо уклониться от разговоров с принцем. Он знал, что уже с некоторых пор за ним утвердилась в армии и в Петербурге при дворе распространяемая его врагами и завистниками слава «чудака». Офицеры: из штаба графа Румянцева тогда же разнесли по всей армии двустишие Суворова, которым он рапортовал главнокомандующему о взятии Туртукая.
Каменский, обозленный тем, что Суворов у него на глазах разбил Абдул-Резака при Козлуджи, насплетничал – всюду уверял, что Суворов не столько талантлив, сколько счастлив.
Эти же слова говорили и в штабе Потемкина. Нет сомнения, что все эти сплетни докатились и до австрийского гофкригсрата, и, вероятно, принц Кобургский заранее считает Суворова чудаком. Адъютант принца, этот долговязый майор, который позавчера прискакал с письмом к Суворову, небось прежде всего расписал Кобургу, в каком виде он застал генерал-аншефа.
И теперь Суворов решил воспользоваться этой своей необычной славой.
«Пусть считают меня чудаком, кем угодно, но я своего добьюсь: и в этот раз турки будут разбиты!»
…Принц Кобургский проснулся раньше обычного – в девятом часу утра. И первой его мыслью было: что делают русские, сколько их и как себя чувствует после такого утомительного перехода генерал Сувара?
Принц позвонил.
Камердинер, тотчас же вошедший в палатку, ответил на большинство этих вопросов.
Весь австрийский лагерь уже знал, что у русских семь тысяч человек и что они строят три моста через реку Тротуш. Все было не только хорошо, все было превосходно, – этот удивительный генерал Сувара в одни сутки прошел с дивизией такое расстояние, какое австрийская дивизия прошла бы в четыре. И он оставил при тяжелом обозе в Бырладе не пять тысяч, как думал принц, а всего только три. Значит, у союзников уже было двадцать пять тысяч человек.
Одно было странно и непонятно в действиях генерала