21 июня, в пять часов пополудни, Екатерина II выехала из лагеря. Впереди, в полуверсте, шел авангард – двести гусар и пятьсот казаков. Полк конной гвардии прикрывал ее справа. Екатерина II обходила правое крыло Панина.
Полковник Суворов со своими суздальцами стоял у деревни Техвиной. Бригадир Измайлов приказал не отходить от нее.
Был жаркий день. Парило. Солдаты, еще с вечера завитые и напудренные, одетые в тесные мундиры, изнывали от жары. По щекам текла бурая жижа из свечного сала, муки и пыли. Сам полковник чувствовал себя тоже неважно: с непривычки давил застегнутый на все пуговицы камзол, мешала треуголка. А главное, у него не хватало терпения пережидать все эти обычные эволюции, которые нужно было по правилам линейной тактики проделывать атакующим войскам.
Панин, заняв крепкую позицию, будет стоять неподвижно на одном месте, а войска императрицы начнут перестреливаться с ним. Это была раз навсегда узаконенная тактика всех положений. До чего это было скучно, плац-парадно и, прежде всего, неверно!
Суворов видел: Панин, строго придерживаясь линейного построения, растянул свои войска двумя тонкими линиями, стараясь охватить побольше важных пунктов местности. Но зачем обязательно обходить с флангов, когда можно, построив войска в несколько рядов, в колонну, броситься в любом месте на тонкую панинскую цепочку и без труда прорвать ее?
А вместо этого нарядные желто-красные грузинские гусары императрицы и бородатые казаки вяло перестреливались с панинскими ведетами,[28] медленно теснили их. Ведеты постепенно отступали к своим главным силам.
Вместо жаркого короткого сабельного удара, мгновенно решающего все, получалась жалкая, никчемушная стычка. Нет, положительно не хватало сил терпеть.
Против него, на холмах, стоят панинские пушки. Первое дело – надо захватить их, и все тут! Он поступит не по прусскому образцу, а по своему разумению! Не будет понапрасну тратить время и пули: в штыки их!
– Ведь это – что? Бой? Так чего ж тут, в самом деле, возиться? – обернулся он к молодому, двадцатилетнему командиру 1-й роты Михаилу Кутузову, стоявшему рядом. – Беги, Мишенька, к гренадерам, пусть они из-за кустов откроют огонь по холмам. – А сам повел батальон в лощину.
На лугу Суворов остановил батальон и разъяснил солдатам, что он хочет делать. Во всей русской армии, по примеру пруссаков, только офицеры знали о том, что будет предпринимать их командир. Полковник же Суздальского полка всегда говаривал, что «каждый солдат должен понимать свой маневр».
– Ребята, впереди, на холмах, – пушки. Их надо взять в штыки! – сказал он и довел суздальцев через лужок на пехоту.
Суздальцы поднялись на высокую межу и с криком «ура» неожиданно бросились на панинские пушки и их прикрытие. Артиллеристы, отвлеченные ложной атакой двух гренадерских рот, которые стреляли из-за кустов, не ожидали «врага» с