Половину своего времени я проводила в поездах. Продукты я получала на новосибирском складе и сидела там до ночи, проверяя их. Так как я работала одна, у меня не было возможности даже сходить в туалет, поэтому мне пришлось ограничить свой дневной рацион 200 мл воды и одной булочкой. Позже, познакомившись с девушкой по имени Света, которая жила по соседству со складом в Новосибирске, я сделала её своим курьером. Она перевозила продукцию до Улан-Уде, и это сильно облегчило мне работу.
Самой сложной проблемой было провезти продукцию через таможню. Я постоянно находилась в страхе и тревоге, который постепенно перерос в фобию. При виде сотрудника таможни мое тело холодело, и я падала в обморок. Это фобия осталась со мной на многие годы. Даже по прошествии 7–8 лет после этих событий при прохождении таможни, выезжая на отдых за рубеж, у меня дрожали колени.
После каждой неудачи я отправляла письмо в Компанию и докладывала обо всем: «то-то и то-то произошло, но я не сдамся и уверена, что вы будете инвестировать в Монголию». Я очень много плакала в поезде, дома, на работе, но никогда не показывала своих слез. Монголы, даже родственники и друзья не только не верили в мой бизнес, но были настроены категорически против него. В конце ноября 2000 года я сбежала от бандитов, когда была поймана в аэропорту Новосибирска. Рэкетиры обожгли мне лицо горящей сигаретой за то, что я не заплатила им. Моя мама, плача, умоляла меня: «Оставь ты это дело, ты мне нужна живой». В тот момент я ей сказала: «Да-да», – но на следующей неделе вновь собралась в дорогу за следующей партией продукции. Мама села на пороге, перегородив ее ногами, плакала и не пускала меня. На это я ответила: «Мама, ты очень скоро убедишься, насколько добродетельным делом я занимаюсь», – и промчалась мимо неё.
Я вызывала усмешки тем, что, предлагая заказать у меня косметические продукты, говорила, что стараюсь таким образом получить инвестиции из Швеции. Так женщина, которая занимала ответственную должность в Кабинете министров, превратилась в замарашку, проводившую большую часть жизни в поездах. Многие выражали мне сочувствие, сожалея, что я «докатилась до такого состояния». За моей спиной шушукались.
И действительно я «докатилась» до наихудшего. Но я была пионером и рассказывала о светлом будущем очень многим людям, поэтому у меня не было права вернуться с полпути, разочаровав тех, кто в меня поверили. Сначала я всё делала ради своих детей, а потом уже стала заложницей своих слов и обещаний: СЛОВО НЕ ВОРОБЕЙ – ВЫЛЕТИТ, НЕ ПОЙМАЕШЬ. У меня уже не было другого выбора, чем идти до конца. Чтобы люди, которые мне поверили, не разочаровались, я пожертвовала очень многим.
Слова об инвестировании шведской компании в Монголию кому-то казались сказками, а другие смотрели на это с завистью. Однажды, когда я приехала из Новосибирска, часть членов моей команды перешли в другой офис. Отношения были холодными,