Наука на будущее
Лерик – личность экзальтированная, необычная.
Можно даже сказать – чрезвычайная. Тем он и взял свою восемнадцатилетнюю жену, Евгению.
Ведь вокруг нее, в небольшом городке, все личности заурядные – им бы пива попить в выходные и в сауну бы сходить раз в месяц. А вот так, чтобы о книге поговорить или какую-то репродукцию – скажем, Брейгеля или Босха – обсудить, так для этого собеседников днем с огнем не сыщешь.
Вот Евгения и запала на Лерика.
Лерик часами чертит умные графики.
Рисует горизонтальную линию со стрелкой в конце и говорит: «Смотри, это – я. Моя прямая». Затем чертит вертикальную: «А это – ты». Подписывает перпендикулярные стрелки – «Л» и «Е», то есть – Лерик, Евгения.
Разбивает каждую стрелку на равные отрезки, ставит на них какие-то числа: это дата знакомства, это дата первого поцелуя, дата знакомства с родителями, дата свадьбы и так далее. Посередине чертит «синусоиду чувств». Объясняет, где был спад, где подъем и почему.
И сразу Евгении становится понятно, что к чему в их жизни. И куда двигаться дальше в этой системе координат.
Так же Лерик о книгах и фильмах говорит: с карандашом в руках, с научным подходом, с полным знанием дела – где автор «не дотянул интригу», где «метафорический провал», где «финал, а где постфинал». И с важным видом добавляет, что если бы было у него время, он бы уже сто раз гениев тех переплюнул.
Но времени у Лерика нет, ведь он постоянно находится в экзальтированном состоянии открытия мира. И открывает он мир не для себя (для себя он уже давно его открыл и в графики уложил) – для Евгении! Ведь Евгению нужно развивать.
Он это сразу понял, как ее увидел: стоит вся такая неприкаянная, ртом дождь ловит…
– У тебя не выработана модель общественного поведения! – так и сказал ей сразу, как увидел.
Глаз у него – алмаз.
Вот и имеет теперь!
Каждый вечер усаживаются на кухне, и заводит Лерик интересные разговоры – о высоком и разумном. А чтобы было понятно, то графики чертит, а то и на простых «наглядных пособиях» (скажем, берет стакан, вилку и кусок хлеба) показывает, как бы он перестроил композиционное решение того или иного произведения. Какого – не важно! Лерик может дать любой совет любым «Эйнштейнам» от искусства и науки.
Первый год Евгения слушала и радовалась – наконец-то есть с кем пообщаться.
И не о чем попало, а о том, что давно ее саму волновало – о загадках мироздания. Даже учебу немного забросила – училась в консерватории на композиторском отделении, «на диплом» композицию писала под странным названием «Последняя прогулка Моцарта». Легкая такая композиция: идет себе Вольфганг Амадей из таверны, ничем не озабоченный, веселый, слегка навеселе, ночь такая лунная, звездная, ясная – и слышит, как насвистывают ему звезды что-то бесшабашное. И Моцарт сам насвистывает в темном переулке что-то легкомысленное – так,