В следующие три недели все члены клуба один за другим навестили Кроукоростла, чтобы обсудить предстоящее путешествие и поделиться дурными предчувствиями.
Зебедия Т. Кроукоростл не имел постоянного места жительства. Однако существовал перечень мест, где его можно было найти, если вам в голову взбредало искать. Рано утром он спал на автовокзале – там были удобные скамьи, а транспортная полиция смотрела на его ночевки сквозь пальцы; в послеполуденную жару он прохлаждался в парке, среди статуй давно забытых генералов, в компании алкашей, пьянчуг и торчков, где в обмен на содержимое их бутылок делился своими откровениями эпикурейца, каковые всегда выслушивались уважительно, хоть и не всегда с восторгом.
Огастес ДваПера Маккой разыскал Кроукоростла в парке – Огастес пришел с дочерью, Холлиберри БезПера Маккой. Она была маленькой девочкой, но умом обладала острым, как зубы акулы.
– Знаешь, – сказал Огастес ДваПера Маккой, – все это кажется мне знакомым.
– Что – это? – не понял Зебедия.
– Все. Путешествие в Египет. Жар-птица. Как будто я об этом уже слышал.
Кроукоростл лишь кивнул. Он жевал что-то хрустящее из бумажного пакета.
Огастес продолжал:
– Я просмотрел подшивку анналов Эпикурейского клуба. Сорок лет назад жар-птица упоминалась в одном указателе, но больше ничего узнать не удалось.
– Почему? – шумно сглотнув, поинтересовался Зебедия Т. Кроукоростл.
Огастес ДваПера Маккой вздохнул.
– Я нашел страницу в анналах, – сказал он, – но ее выжгло, а потом в клубе началась полная неразбериха.
– А вы едите светлячков из пакета, – сказала Холлиберри БезПера Маккой. – Я заметила.
– Совершенно верно, мисс, – кивнул Зебедия Т. Кроукоростл.
– А ты помнишь ту смуту, Кроукоростл? – спросил Огастес.
– Разумеется. – Кроукоростл важно кивнул. – И тебя тоже помню. Тогда тебе было столько же, сколько юной Холлиберри сейчас. Что же до смуты, то вот она есть, а вот ее нет. Это как закат и рассвет.
В тот же день ближе к вечеру Джеки Ньюхаус и профессор Мандалай нашли Кроукоростла за железнодорожной насыпью. Тот жарил что-то в консервной банке над угольным костерком.
– Что готовишь, Кроукоростл? – спросил Джеки Ньюхаус.
– Еще угля, – сказал Кроукоростл. – Очищает кровь, возвышает дух.
На дне банки дымились почерневшие щепки липы и гикори.
– И что, ты будешь это есть, Кроукоростл? – спросил профессор Мандалай.
Вместо ответа Кроукоростл лизнул пальцы и выудил из банки уголек. Тот шипел и плевался в его хватке.
– Хороший фокус, – признал профессор Мандалай. – У огнеглотателей научился?
Кроукоростл закинул уголек в рот и разжевал старыми кривыми зубами.
– У них, – сказал он. – У них.
Джеки Ньюхаус откашлялся.
– Я хотел бы признаться, – сказал он, – что у нас с профессором