– Может, ты захочешь найти бабушку, познакомиться с ней.
– Я подумаю об этом, но пока я не готова искать новых родственников.
Ванда снова вздохнула:
– Ну что ж, тебе решать и тебе жить.
– Вот именно, мне, – Регина снова насупилась.
– А почему ты маму Анной называешь?– в глазах Ванды сверкнуло любопытство.
– Не называла… раньше… а в последнюю нашу встречу подумала, что нет и никогда у меня не было мамы. Была и есть женщина, которая меня родила, родительница, и это все. Так что не осуждайте меня, тётя Ванда. Это не моя вина, а моя беда. Думаю, Вы понимаете, о чем я.
Ванда кивала головой в такт своим мыслям:
– Я понимаю, Регина. И не осуждаю.
За окном давно была глубокая ночь. Все, что было нужно, было сказано. Настало время прощаться.
Регина обняла Александру, и Ванда с ревностью заметила, как в глазах обеих женщин сверкнул огонек любви и взаимопонимания.
Сергей кивнул всем, кто оставался сидеть за столом, и вскоре пара уже ехала домой.
Вся дорога прошла в молчании.
Регина смотрела в окно, за которым блистал огнями ночной город, напряженно морщила лоб и о чем-то думала.
Зайдя в квартиру, девушка рухнула в кресло:
– Сережа, налей мне коньяку и дай сигарету.
– А мне можно?
– Что тебе можно?
– Коньяку и папиросу?
Регина улыбнулась, жалко и натянуто:
– Прости. Конечно можно.
Рюмки почти опустели, когда Сергей решил задать вопрос:
– Почему ты так холодно встретила своих родственников?
Как совсем недавно чайную чашку. Регина начала крутить в руках рюмку:
– А как я должна была их встретить? Ты уже достаточно знаешь обо мне, чтобы представить, что за человек Анна. Ванда ее знает намного лучше, и, думаю, могла бы подумать о том, какую "райскую жизнь" мне устроит мамочка. Так где же была до сих пор сердобольная тётушка? Занималась своими проблемами и устраивала жизнь своих детей?
– А если бы она позвала тебя в Грузию? Неужели ты бы поехала?
– Это не важно, поехала бы я или нет. Это был бы мой выбор. Но меня никто не звал, только это остается фактом.
– Регина, но ведь старуха умирает! Неужели тебе ее нисколечки не жалко?!
– Жалко, конечно жалко… но я не брошусь со слезами ей на грудь, не стану рвать волосы на голове, узнав о ее смерти. Она все эти годы была чужим для меня человеком. Пусть такой и остается.
Сергей посадил Регину себе на колени, обнял девушку, прижался щекой к ее щеке:
– Девочка моя, не нужно быть такой жестокой.
– Я не жестокая, Сережа, я справедливая. На любовь я отвечу любовью, на равнодушие – равнодушием. Ванда приехала, чтобы искупить какой-то, ей одной ведомый, свой грех, отдав мне письмо с адресом бабушки Нины? Ну так она его искупила. Письмо я взяла и даже поблагодарила. Что не так?
– Наверное, все так, но я никогда тебя такой не видел. Даже не представлял, что ты можешь такой быть.
– Вот теперь и увидел и представил, –