Езда по магазинам отняла почти весь день. Хорошо еще, что нигде в пробках долго не стояли. Вернувшись в Ритц, я первым делом вынула из пакета коробку с новеньким мобильником. Раскрыв её, достала из ложбинки поблескивающий отполированной поверхностью смартфон и поставила его на подзарядку. Все же очень хочется сегодня дозвониться до Льюка. Надеюсь, мы с ним вечером увидимся, на ужин сходим. Но если он будет слишком усталым, все-таки такая огромная разница во времени, то завтра утром позавтракаем вместе. Можно будет заказать еду ко мне или к нему в номер, и спокойно, без посторонних, пообщаться, наговорится и поделиться с друг другом новостями. А еще, мне не терпелось показать ему Москву, сводить в любимые места и угостить чисто русскими блюдами.
Я распаковала остальные покупки, убрала одежду в шкаф и, взяв в руки планшетку, легла на кровать. Откинувшись на огромные подушки, разложенные у её изголовья, я залогинилась в свой ящик и стала проверять почту, глазами ища ответ от Льюка, но среди новых сообщений его письма не было. Может в спам случайно завалилось? Но и там ничего. Наверно заказал себе на целый день какую-нибудь экскурсию по Москве. Не сидеть же ему, в конце концов, весь день у себя в номере, ожидая от меня электронных сообщений. Я закрыла ящик и зашла на свою страничку в Facebook-е.
Глава третья
На пороге стоял старик Дисней, он улыбнулся мне, и сказал:
– «Мой мальчик!»…он сказал мне: – «Мой мальчик!
Я для тебя нарисовал – Это…
Эпизод 21 – «Moscow Times»
Наутро третьего дня я проснулся и осознал, что так продолжаться больше не может. Если все, что я буду делать, это сидеть в номере, дожидаясь её ответа, то я просто сойду с ума. Конечно, если бы я был у себя дома в Монако или в Лос Анжелесе, то отвлечься от мыслей типа тех, что лезли мне вчера в голову, не составило бы никакого труда. Я хорошо знал оба города, языковых барьеров у меня там не было, и я всегда мог либо сбежать в звукозаписывающую студию и с головой уйти в работу, либо прогуляться у моря, либо, на худой конец, пойти в какой-нибудь клуб. Но здесь, в Москве, все было по-другому. На русском я не говорил, города не знал, и кроме Анджелы у меня здесь не было ни одной родной души.
Мало того, с каждым проведенным в одиночестве часом, я все больше и больше ощущал свою изолированность от внешнего мира. Сердцем-то я чувствовал, что Анджела обязательно даст мне о себе знать, и если она этого еще до сих пор не сделала, то на это должны были быть веские причины. Все это я прекрасно осознавал, но, вот, мой активизировавшийся ум не давал покоя, подкидывая в мою разгоравшуюся топку сомнений все новые и новые мысли.
Чтобы