Эта идеализация, перешедшая позже в максимализм, что, в общем-то не плохо, сочеталась с духом того времени, духом соцсоревнований, героических побед, трудовых подвигов. Идеализировали героев труда, артистов кино, руководителей партии и государства. Наверное, вся страна, как и я, переживала состояние детства. Больше всего я любил получать пятёрки в школе и с радостью показывать дневник с пятёрками родителям. Этот процесс доставлял моим родителям, а особенно мне, большое удовольствие. Родителей, когда вызывали на родительское собрание, хвалили учителя. Конечно, этот процесс, опять же, сродни духу времени, когда поощрялись в основном цифры, количество произведённой сверх плана продукции. Так продолжалось во втором, третьем, четвёртом классе, когда я получал Похвальные Грамоты за отличные успехи в учёбе, что очень сильно возбуждало мою гордость и приносило большое удовлетворение. В десять лет я поступил совершенно случайно в музыкальную школу №1 г. Чимкента. Моя сестрёнка, Ида, за год до этого поступила в музыкальную школу по классу фортепиано и ей купили новое чёрное пианино «Беларусь» (оно до сих пор стоит в старой родительской квартире, где сейчас проживает мой брат Илларион с семьёй). Но она почему-то бросила занятия. И, чтобы инструмент не стоял зря, меня повели в музыкальную школу. У меня был очень красивый голос, я спел на вступительном эк- замене очень популярную тогда песенку «Санта-Лючия». Но, так как это происходило уже во время учебного года в сентябре-месяце, меня приняли в класс скрипки, где был недобор. Моим первым учителем по скрипке стал худощавый, хромой, в очках, очень общительный, доброжелательный и энергичный мужчина лет пятидесяти. Я был переростком и очень зажатым учеником, поэтому, учение давалось мне с большим трудом и напряжением. Учитель, Ярослав Борисович Радушкевич, которого я всегда вспоминаю с большой любовью, очень терпеливо, бережно, прививал мне первые знания.
Несмотря на физические комплексы, я обладал огромным вниманием и ловил каждое слово, каждый звук, который слышал на уроке. К сожалению, дома я занимался на скрипке мало, с неохотой, перед уроком. Когда урока не было по причине болезни педагога, я с радостью шлялся по улицам ближайшие день-два и чувствовал себя свободным. Но это была мнимая свобода. В общеобразовательной школе дела стали идти похуже. Желание получать пятерки и хвастаться дневником не пропало, но оно не было подкреплено серьёзностью подготовки к занятиям. Домашние уроки я продолжал делать быстро, моментально решал все задачи, которые не смог решить списывал перед уроком у друзей, Вити, Коли или Саши. Устные задания дома не учил, за исключением стихотворений, а учил в переменах между уроками. Когда был готов к уроку, часто «тянул руку», чтобы «выйти к доске» и отвечать, а когда не был готов, не успевал