слепо, нелепо,
грязно, безглазно
путаешь путь!
В мыслях – нет смысла,
ночью – нет мочи,
разум – без глаза,
ухо – без слуха!
Глухо и плохо
шорохи шепчут,
ложно и сложно,
в шелесте шерсти,
по-мышьи неслышно
правду крадут!
Ведьма пела протяжно, то обрывая себя, то снова подхватывая; голос ее отражался от полос тумана, ходил между слоями, повторял и догонял сам себя, и уже казалось, что много, много голосов поют здесь странным неслаженным хором, диким, разбродным. И каждый из этих отраженных голосов был нитью, из которой Дагейда сплетала сеть; чувствуя, как все плотнее и плотнее смыкаются вокруг нее петли, она ликовала, смеялась, все пела и пела, и обрывки слов, уже утратившие всякий смысл, парили в облаке, достигая самых его краев, стучались в сознание каждого из слышавших это людей, путали мысли, кружили головы, сбивали, смущали, завораживали…
Туманно, обманно,
мглисто, волнисто,
дрожит, отражает,
в плен оплело!
Слева – нелепо,
справа – неправда,
горы – затворы,
в рощи – нет мощи…
Бергвид ехал шагом, положась на чутье коня; кто-то держал его коня за хвост и сам, должно быть, служил проводником для бредущих сзади. Вся эта дорога казалась бредом, дружина превратилась в длиннющую вереницу слепых, ведомых слепым вожаком. Они шли в ту сторону, которую указала им Дагейда, и уже должны были миновать перевал, где ждали люди Вильбранда. И перевал, и войско Хетберга находились где-то близко; из тумана долетали обрывки недоумевающих, тревожных голосов, но тут же гасли и терялись, как искры в бездне. Где-то рядом бродили люди, но они не могли видеть Бергвида, а Бергвид не мог видеть их. Туман стоял между ними непроницаемой стеной и безраздельно властвовал над долинами.
– Следуй за мной! – время от времени долетал спереди голос, то густой, то тонкий, искаженный, переломанный, невнятный, и Бергвид скорее угадывал, скорее верил, что это голос Дагейды, чем узнавал его.
Лишь изредка в смутной мгле впереди мелькало какое-то светлое, голубоватое, слегка мерцающее пятно. Оно подпрыгивало и перемещалось скачками, как ведьма, едущая верхом на волке, и Бергвид знал, что она там, впереди, его странная покровительница.
– Следуй за мной! – звал голос тумана, и Бергвид шел за ним.
Вигмар давно уже оставил седло и шел пешком, ведя за собой коня, а в другой руке держа перед собой Поющее Жало, как факел, освещающий путь. Пряди тумана, как бесконечно длинные седые волосы, вились вдоль острия, пытались его опутать, но падали вниз, разрезанные чудесным лезвием. Тут же их место занимали новые. Постоянно трубил рог, но и звук его путался в тумане и глохнул; Вигмар то и дело окликал идущих позади, и они отвечали ему, но знакомые голоса раздавались то сзади, то в стороне, то спереди. Он сам уже не знал, где он; ногами он не чувствовал уклона горы, как раньше,