Алёне это очень нравилось. А Володя знал, что ей нравилось – поэтому он так и делал. Хотя ему самому, если честно, больше хотелось спокойно съесть вкусный ужин, а потом завалиться на диван в гостиной и «потупить» в телефон, чтобы расслабиться. На выходных, особенно «длинных», типа майских праздников, ему по-прежнему хотелось секса с любимой женой, но он часто не успевал даже к ней пристать. Он открывал утром глаза – а она уже умытая и красивая, лежит рядом и делает вид, что только что проснулась, а ногу на него положила якобы совершенно случайно, во сне. Сама же пахнет французским розовым мылом и тихонько перебирает пальчиками по его груди. Точно, от этого он и проснулся. Почему-то проявлять инициативу Володе уже не хотелось.
Получая секса меньше, чем ей хотелось, Алёна стала ревновать мужа всё сильнее. Ей казалось, что Володя её разлюбил или не ценит как следует их молодую семью, не понимает, насколько его жена хороша. Ну как так-то?! Люди в сорок лет имеют регулярный секс, а ей приходится выпрашивать, и чем дальше, тем больше. Муж ещё молодой, нет и тридцати, и он должен хотеть всё время. Не иначе как у него появились другие интересы на стороне.
Алёна стала подозрительной, требовала у Володи показывать ей переписку и прислушивалась к телефонным разговорам, если ему кто-то звонил в её присутствии. Снаружи было слышно, мужской голос или женский, и если второе – у неё сразу как будто пекло в груди, и она переставала себя узнавать.
– Алёна, солнц, ну хватит, – говорил Володя. – Это уже ни в какие ворота. Я разве давал тебе повод?!
– Ещё не хватало, чтоб ты давал! – отвечала она в запале.
Однажды её ревнивые придирки по телефону услышала главбух китайского банка. Та позвонила Володе на ночь глядя, потому что её подразделение сводило баланс, они остались на работе допоздна и сами не могли разобраться в новом приложении к автоматизированной системе банка.
С тех пор в китайском банке стали ходить слухи про Володю и его ревнивую жену, над ним посмеивались и «подкалывали», ведь бухгалтерия – не то место, где держатся секреты. Володя сдерживался, не реагировал и переводил разговоры на рабочие дела, чем ещё больше распалял желание сотрудниц бухгалтерии узнать, что у него там в семейных делах. Алёна узнала об этом случайно, через полгода, когда заехала за Володей перед походом на выставку французских импрессионистов в «Artplay» на Курской. Она встретила мужа внизу у его банка и краем уха услышала смешки бухгалтерш, которые в это же время уходили домой: «Надо же, красивая. А такая психованая». Алёна была обескуражена: муж не рассказал ей о проблемах, которые вызвала её ревность. Сначала ей было ужасно стыдно, а потом она разозлилась на Володю: какого фига он строит из себя святого?! Почему ничего не рассказывает? Они же должны быть открыты друг другу. Как решать проблемы, если их не обсуждать? А пока они с мужем стояли в пробке по пути к выставке, Алёна вспомнила, что ревность её была на пустом месте, и она сама виновата. Что бы он стал обсуждать? «Наезжать» на неё? Просить её успокоиться? Так он это уже делал.
По