– И куда ты собрался?! – мать уперла руки в худые бока.
– К Антохе, – буркнул Никита, забрасывая лямку на плечо.
– Одиннадцатый час уже! Маршрутки давно не ходят!
– На такси доеду.
– Барин какой! Я целыми днями вкалываю, а он на такси разъезжать будет! Совести у тебя нет! Завтра Павел Афанасьевич придет к нам обедать…
– Окей, плюнь ему в суп от меня! – Никита с чувством хлопнул дверью и легко сбежал вниз по мокрым ступеням крыльца.
В коттеджном поселке горели фонари и лаяли собаки.
Очутившись за калиткой, Никита поправил кепку. Он был рослым и выглядел немного старше своих пятнадцати лет. Под зелеными, слегка прищуренными глазами со вчерашнего вечера залегли темные круги. Лицо с выдающимся вперед подбородком чаще всего сохраняло доброе и приветливое выражение, но теперь выглядело пасмурным и настороженным.
Осмотревшись, парень бодрым шагом направился к закрытым шлагбаумом въездным воротам. Он шлепал по лужам, не заботясь ни о чистоте кроссовок, ни о том, что струи дождя без труда проникали под распахнутую ветровку. Белая футболка вскоре намокла и прилипла к груди, джинсы до колен покрылись грязными брызгами.
Свернув на петлявшую через поле тропинку, Никита добрался до асфальтированной дороги, которая пролегала мимо поселка Жнивы, свалки, Борихинского кладбища, а затем соединялась с окружным шоссе, ведущим в город. Антоха жил на окраине Заволжского района, примерно в десяти километрах от дома Никиты.
Редкие машины проносились мимо поднимавшего руку парня. Никому не хотелось сажать в салон грязного и, возможно, обдолбанного подростка.
Вызывать такси Никита не собирался: жалел двести пятьдесят рублей. Дождь почти закончился, а предстоящая полуторачасовая прогулка казалась не такой уж тягостной. Среди рваных облаков тускло перемигивались звезды. От деревьев, высившихся стеной по краям дороги, приятно пахло хвоей.
На прямом отрезке между свалкой и кладбищем парень обернулся и увидел вдалеке черный силуэт. Вероятно, незнакомец вышел из Жнив, а теперь неспешно двигался по направлению к городу.
Никита не был трусом, но внезапно ощутил неприятный холодок между лопатками. Вновь глянув через плечо, школьник заметил огонек сигареты и прикинул, что от мужчины его отделяет расстояние приблизительно в триста метров. Некстати вспомнились рассуждения физкультурника о нормативах по бегу на эту дистанцию: для КМС – тридцать четыре с половиной секунды, для третьего юношеского разряда – сорок три.
С тревожными мыслями Никита нырнул из узкой полосы лунного света в почти непроглядную тьму. Там, где начиналось Борихинское кладбище, как назло не горел ни один фонарь. Беспокойство парня усилилось. Он надеялся, что фары машин помогут лучше рассмотреть незнакомца, но в течение десяти минут дорога оставалась пустынной.
Вынув из кармана смартфон, Никита включил подсветку и прибавил шаг. Возле покосившейся железной остановки он чуть не врезался в двух преградивших путь бомжеватого вида мужиков. Не тратя время на разговоры, один из бродяг ударил школьника кулаком, другой – вырвал гаджет из разжавшихся пальцев жертвы.
От боли Никита охнул и согнулся пополам, но ему не дали упасть на землю. Пиная испуганного парнишку, грабители стащили его в неглубокую придорожную канаву.
– Деньги давай! – хрипло велел бородатый вонючий бродяга, отнимая рюкзак Никиты.
Плохо соображая, школьник дергал молнии на карманах, но они никак не хотели поддаваться непослушным, трясущимся рукам.
В темноте рядом с его ухом блеснул нож.
– Не надо! – взвыл парень, стаскивая ветровку. – Я все отдам!
– Вы что творите, гниды?! – зло рявкнул кто-то сверху и тотчас спрыгнул в канаву.
Никита почти ничего не видел. Он сжался в комок, прикрывая голову.
Агрессивно настроенные бродяги метнулись к незнакомцу, но встретили решительный отпор. Мужчина ничуть не испугался, с налета пустил в ход кулаки, жестко сцепившись с бородатым бомжом.
– Су-у-ука! – сипел грабитель, безуспешно пытаясь уклониться от града хлестких, болезненных ударов.
Второй, вооруженный ножом бичара хотел ткнуть противника под ребра, но тот своевременно увернулся, подхватил с земли крепкую палку, и сам перешел в наступление, нещадно дубася оппонента по лопаткам и плечам.
– Мы тя уроем! Падла кладбищенская! Уроем, понял?! – визжал от боли потерявший оружие бродяга.
Мужчина загнал его в колючий куст:
– Напугал, урод помойный! Чеши отсюда рысью, пока я добрый!
– Сявка Вавилоновская… – вытирая хлещущую из носа кровь, процедил бородатый бич. – Шваль могильная…
Он выпрямился, ухватившись за тонкий ствол дерева.
– Ты кого швалью назвал?! – рассвирепел "кладбищенский" и снова кинулся в драку.
Понимая, что дело худо, бомжи предпочли отступить. Они заковыляли прочь, сквозь темноту,