Только не днем, мэм
Труды Мэри и мои длились недолго. В конце недели многообещающая пара подала заявку на должность, описанную в объявлении миссис Брейн. Однажды утром они подъехали к дому в наемном экипаже, и мы с миссис Брейн беседовали с ними в моем маленьком кабинете. Они были англичанами, и у них было несколько превосходных рекомендаций. Конечно, они были довольно старомодными, датируемыми временем, предшествовавшим браку пары, но они объяснили, что долгое время жили на свои сбережения, но теперь более высокая стоимость жизни заставила их снова пойти на службу.
Женщина была бы очень красива, если бы не недостаток в пропорциях: ее лицо было слишком большим. Кроме того, в больших глазах с тяжелыми веками не было никакого выражения. Ее муж был самый сдержанный тип английского слуги, какого только можно было себе представить, с бакенбардами и маленьким, тонкогубым, слегка впалым ртом. Глаза у него были такие маленькие, что их почти не было видно на длинной узкой голове. Однако их общий вид был вполне презентабельным, а манеры не оставляли желать лучшего. Особенно ко мне они относились так почтительно, так покорно, так охотно служили, что меня это почти смущало. У них была странная манера пристально смотреть на меня, как будто они ждали какого-то сигнала. Иногда мне казалось, что где—то глубоко под раболепием этих двух пар глаз скрывается скрытое выражение чего-то, что я не могу точно перевести, возможно, страх или … как бы это выразить? своего рода страшное осознание тайного понимания. Возможно, нет лучшего способа описать это, чем сказать, что я не была бы удивлена, если бы, быстро взглянув в большое, пустое, красивое лицо женщины, я увидела бы подмигивание. И она ожидала, что я пойму ее подмигивание.
Конечно, все эти впечатления у меня появились не сразу, а через несколько дней. Однажды, и только один раз, Генри Лорренс, новый человек, совершил настоящую дерзость. Я была занята в библиотеке своей нескончаемой, но восхитительной работой по вытиранию пыли и расстановке книг мистера Брейна в обществе Пола Дебни и, услышав голос Мэри, с тревогой зовущей из сада “мисс Гейл”, внезапно вышла в холл. Генри стоял у двери в библиотеку и ничего не делал, хотя в руке у него, несомненно, была тряпка. Он нисколько не смутился, увидев меня; напротив, это неописуемое выражение взаимопонимания или ожидания взаимопонимания прочно овладело его лицом.
– Я вижу, вы не спускаете с него глаз, мадам, – тихо сказал он, кивнув в сторону комнаты, где я оставила мистера Дебни.
Я, конечно, была раздосадована, и, наверное, это отразилось на