Спустя полчаса мы выехали на мористую сторону острова; день выдался на редкость хороший, может, самый погожий за все лето, море лежало такое спокойное, что его было почти не слышно, и это, вместе с вековечно безмолвными скалами и молчанием леса, придавало всей окружающей природе что-то нереальное: каждый шаг по камням, каждое звяканье бутылок производили впечатление чего-то небывалого, знойное солнце в зените казалось чем-то первозданным и чужеродным, а море в этот день поднималось к горизонту пологой горкой, тогда как подернутое нежной дымкой небо легчайшим сводом парило над водной гладью; мы с Ингве, папа и мама переоделись в купальные костюмы, и все – кто побыстрей, а кто неторопливо – из раскаленной жары погрузились в прохладные объятия моря, и только бабушка с дедушкой так и остались сидеть на берегу, одетые по-выходному, словно ничего, что существует вокруг и что происходит, их не коснулось. Они словно и не заметили перемен, которые произошли после пятидесятых годов, как будто то время и вестланнские обычаи не только наложили на них поверхностный отпечаток, выраженный в одежде, манерах, говоре, а были частью их внутренней сущности, шли из глубин души, составляли самую основу их личности. Странно было смотреть на них, как они сидят на камне, щурясь от яркого света, который льется на нас со всех сторон, – они выглядели здесь такими чужими.
На следующий день они уехали домой. Папа отвез их в Хьевик, заодно навестив своих родителей, а мама взяла меня и Ингве и поехала с нами на озеро Йерстадванн, мы собирались купаться, есть печенье и отдыхать, но, во-первых, мама не сразу нашла дорогу к пляжу, поэтому нам пришлось довольно долго пробираться через лесные заросли, во-вторых, в том месте, где мы вышли к озеру, вода оказалась зеленой от водорослей, а каменный берег – покатым и скользким от слизи, а в-третьих, едва мы поставили на землю сумку-холодильник и корзинку с печеньем и апельсинами, как пошел дождь.
Мне стало жалко маму: она хотела устроить нам веселую вылазку на природу, а получилось совсем не то. Но выразить это не было никакой возможности. Это была одна из тех вещей, о которых остается только поскорее забыть. Что оказалось несложно: эти дни были полны новых удивительных переживаний. Мне вскоре предстояло пойти в школу, это означало, что надо было обзавестись множеством новых вещей. Первое и главное – это ранец, который мы с мамой в очередную субботу купили в магазине: прямоугольный, синего цвета, весь блестящий и гладкий, с белыми ремешками. Внутри у него было два отделения, и я сразу же положил туда новенький оранжевый пенал с карандашом, ручкой, ластиком и точилкой и единственную купленную тетрадку с обложкой