Я присел на сиденье. Жестко. Пожалуй, зимой здесь будет холодновато. Я оглядел стену, о которой столько судачили. Вон и паук в темном углу. Только он неживой, давно уже высох. И как ребята этого не углядели? Некого ему здесь ловить и есть нечего.
Ощущение чужого пристального взгляда появилось внезапно, будто кто-то отдернул плотную штору. Я внимательно посмотрел на стену, выискивая в ней неправильность, особенность, но ничего не увидел. Большие грубые блоки из ноздреватого камня. Стыки замазаны серым раствором, кое-где облупившимся. Хотя такие булдыганы и без всякого раствора, под своим весом будут держаться. В нижнем углу виднелось малюсенькое отверстие, похожее на мышиную норку.
Взгляд пропал так же внезапно, как появился. Мне показалось, что я услышал голос. Одна короткая фраза, произнесенная шепотом, и тихий-тихий звук удаляющихся шагов. Вот у меня воображение разыгралось, надо же! Я хмыкнул, покачал головой и достал из-за пазухи тубус, висящий на шее. Тоже мне, гауптвахта называется! Я и яблоко с собой прихватил, и книгу. Зашелестев страницами, поерзал на неудобном сиденье и уставился в тетрадь. А здесь и правда дышать нечем!
Не успел толком втянуться в чтение, как послышался стук первой двери и топот деревянных сандалий сторожа. Торопливо свернув тетрадь, убрал ее в тубус. Вскочил, подбежал к «глазастой» стене и засунул огрызок яблока в мышиную нору, затолкав носком ноги поглубже. Лязгнул засов, дверь открылась.
– Соскучился? – добродушно прогудел помощник коменданта, здоровенный увалень.
– Тут у вас задохнуться можно, – проворчал я, выходя. – Сделали бы уже что-нибудь с этим!
Здоровяк только хмыкнул мне вслед.
– Ерунда это! – махнул я в ответ на вопросы приятелей. – Там за стенкой еще одно помещение у коменданта. Вот кто-то из его помощников и ошивается, чтоб на нас жути нагнать.
Ребята замолчали, потрясенные коварством коменданта и простотой решения загадки.
– Пойдем по домам, ужинать. Я такой голодный, что готов съесть быка.
– Ерунда это, – повторил я вскоре, пересказывая домочадцам свои приключения в комнате наказаний. Я и впрямь настолько оголодал, что даже смог проглотить стряпню Пелепа. – Там за стенкой еще одна комнатка у коменданта. Вот он и изгаляется.
Дядька странно на меня посмотрел. Он вновь ходил в город и вернулся, как обычно, раздосадованным. Наставник встал, откинул крышку ларя. Достал светильники, запечатанный кувшин, пару факелов, заплечный мешок.
– Барат, Йолташ! Собирайтесь, пока не стемнело!
Кайхур вопросительно гавкнул.
– Ты остаешься, дом стеречь, – строго ответил щенку наставник. –