– Хм, не ожидал я от вас такого делового разговора. Вы уже трижды за всё время упомянули особые, специфические слова-термины. Алексей Петрович, наверное, когда-то имели дело в разменах, а может быть, даже и сам вышли из уважаемой купеческой среды?
– Нет, – покачал головой Лёшка, – я сам родом из служилых дворян, но определёнными знаниями тем не менее обладаю. Я бы не хотел дальше распространяться на эту тему, – и он сделал многозначительную паузу.
– Простите меня за столь неуместное любопытство, понимаю, всё понимаю, – Давид Соломонович поднял, как бы сдаваясь, обе руки и сделал лёгкий поклон. – Если позволите, то мне нужно проверить каждую монету. В наше непростое время нужно всегда и везде быть внимательным и особенно, когда имеешь дело с деньгами. А вы можете пока посидеть здесь вот на стульчике, – он подвинул громоздкий деревянный табурет к печке и подкинул в неё несколько поленьев.
– Грейтесь, уважаемый, это займёт не менее 20, а то и 30 минут, тут лучше не спешить.
Лёшка присел туда, куда ему и указали, и уже со стороны наблюдал за всеми манипуляциями менялы. Каждый золотой Давид Соломонович самым тщательным образом рассматривал через лупу со всех сторон. Особенно внимательно он проверял гуртовое оформление кромки, ведь их нередко подпиливали, уменьшая тем самым вес самой монеты. Затем он смачивал их каким-то раствором из стеклянной посудки, как видно, проверяя реакцию – не окисляется ли металл. И особенно долго и тщательно он взвешивал монеты на точных аптекарских весах, сравнивая их с уже имеющимися у него эталонами.
– Ну что, Алексей Петрович, – наконец подошёл он к посетителю, – вы меня опять приятно удивили, ни один из представленных вами золотых не оказался фальшивым или даже подпорченным. Все ваши монеты имеют свой вес и всю положенную им текстуру. Арабские динары, конечно, немного уже подтёрты, ну да им и лет-то сколько? Уже столько сотен лет они в постоянном обороте с момента чеканки находятся. Итак, ваш вопрос был по соотношению золотых монет к серебряным. Оно у меня 1 к 15, и поверьте, нигде более в Бухаресте, да и во всей Валахии, вы не найдёте для себя более выгодного курса, чем здесь у меня. За свои труды я беру десятую стоимость от всего размена, отсюда и честность во всех этих меновых операциях. Мне просто нет интереса обманывать своих клиентов, потому как я всё равно здесь извлеку свою гарантированную прибыль, а они, возможно, ещё не раз ко мне потом обратятся. Вы ведь обратитесь ко мне, господин офицер? – и он с улыбкой посмотрел на Алексея.
– Очень возможно, Давид Соломонович, очень даже возможно, – кивнул Егоров. – Было бы только, что у вас разменивать.
– Я искренне этого и вам, и себе желаю, – опять улыбнулся Алексею старый еврей. Будьте же любезны проследовать к моему разменному столу, где я вам всё при вас же и рассчитаю. Только вы уж свой стульчик с собой захватите, старый Давид после пятого десятка стал такой немощный, – и он горестно вздохнул, разведя руками.
– Итак,