Здесь группа останавливается. Мальчишка снова начинает вопить, и жирный ком слизи падает на землю.
– И чего ты орешь, парень?
Окруженный гноем глаз открывается, моргает.
– Ты сказал мне, что я умираю, пап, вот я и издаю звуки умирания.
– Эй! Эззи сказал тебе выглядеть больным, и зачем Эззи так сказал?
– Чтобы мы всех обманули?
Отцовская рука хлещет мальчишке по уху.
– Ой!
– Именно! Это было нужно, чтобы на нас не смотрели. А весь этот шум вызывает у людей интерес, заставляет их нас запомнить. А если бы они пригляделись, то поняли бы, что ты не заразный, а больной только на голову! – Эззи прописывает сыну по уху еще раз.
– О-ой! За что ты меня опять ударил? Ты всегда меня бьешь. Это нечестно!
– Будь благодарен, что у тебя остались уши, по которым бить можно. Твоя тетя же была глупая?
– Да.
– И Эззи интересно, где же теперь тетя маленького Эза?
– Ее забрали.
– Именно! Ее увезли в плодильные ямы Слейка, и больше мы ее не увидим.
Эззи оборачивается к Страннику.
– На самом деле это по-своему милосердно, но… – Торговец продолжает, снова переключая внимание на надувшегося сына: – Она тупая, а это хуже, чем мертвая. Так что Эззи из тебя всю дурость выбьет, а ты будешь за это Эззи благодарен, да?
– Да. Спасибо, папа.
– Так-то лучше.
– А теперь иди сотри с себя этот гной и не забудь собрать его обратно в банку для следующего раза.
– Да, папа.
– Дома увидимся.
– Да, папа. – И мальчишка их оставляет.
– Хороший он парень, но глупый, очень глупый. Пошел скорее в тетю, чем в мать, но Эззи полагает, что тебе не больно-то интересна эта история. Итак, мы пришли, и наш договор исполнен.
Странник проводит взглядом слева направо, замечая вокруг только пустые улицы и дома.
– Интересуешься, где же наши друзья, да? Конечно, конечно. Доверься мне, друг, они придут. Стало быть, Эззи сейчас тебя покинет.
Странник раскрывает рот, готовясь возразить.
– Все расставания в Вердигрисе столь скоры, да? Но Эззи пора идти. Щупальце оставь себе. Быть может, оно будет напоминать тебе о нашей дружбе! – Меняла быстро удаляется. – Пусть все твои любовницы будут нежны, а пути их никогда не пересекутся, ха-ха!
Пока восходят солнца, бродяга переглядывается с козой. Стремное время настало. Двери закрываются, вывески переворачиваются, двери открываются – вдалеке слышатся звуки первых па дневного танца Вердигриса.
Из разрушенного здания показываются фигуры в одеждах, посеревших от тяжелой жизни и оттого напоминающих униформы. Рост делает эту группу приметной. Мужчина и женщина возвышаются над остальными. Подростки, мускулистые полукровки,