Дверь отворилась, и в комнату влетел Дейн с тарелкой, на ходу доедая завтрак. Давно Джеймс не видел его улыбки, искренней и весёлой:
– Она нас укокошит, по ходу. Кто она такая?
Костюмер опять мило засмеялась:
– Обычно все выживают, никто не пострадал – не волнуйтесь. Вы ведь Дейн? А вот и ваш костюмчик.
Вошла Джена с чашками кофе. Ловко управляясь, точно заправский официант, она расставила чашки на столе, и безмолвно, и стремительно удалилась.
– А здесь хороший сервис, – подметил Ен.
– Я срочно переезжаю в страну, где разрешено многожёнство, – сказал Алан, глядя вслед Джене, – не могу безучастно выносить рядом столь возмутительную красоту.
– Валяй. Вот бы я посмотрел, как ты сообщишь об этом своей жене, – хихикнул Дейн.
Джеймс стоял на площадке – на вершине горного хребта. Вокруг сияла нетленная красота. Утренний свет разливался в дрожащем воздухе. В небе парили невесомые облака. Взгляд жадно поглощал пространство и улетал вместе с ветром в беспредельность. «Без предела» обещала стать шедевром благодаря только открывающемуся пейзажу.
Джеймс расчехлял гитару – его любимую новую гитару. И ругал себя, на чём свет стоит. Никогда они не брали на съёмки настоящие инструменты – драгоценное, хрупкое, годами отстроенное своё музыкальное оружие. Для этого у них были копии – точные подделки. И вместо того, чтобы забросить в багажник ещё в студии приготовленный дубликат гитары, на которой он обычно играл «Без предела», он уложил её – совсем с ней не расставался. А на площадке обрывы в пропасть, внизу скалы и густой лес, и порывы ветра такие, что плащ Ена, развеваясь, превращался в крылья, а Ен становился похожим на летучую мышь и старался перекричать ветер:
– Кто-нибудь! Держите! Взлетаю!
А уж лёгкой подружке Джеймса улететь и вовсе не мудрено, оставь её без присмотра хоть на чуть-чуть.
Алекс занимался фотосъёмкой. На всё про всё у них было не больше часа. А через час исчезнет таинственный утренний свет, такой важный для фотографов, и прилетит Джейн с Родриго на вертолёте снимать дубли с воздуха. Потому Алекс спешил. И его спешка не была спешкой отсталого разгильдяя, а спешкой сумасшедшего учёного, который полжизни ждал удобного случая и заранее спланировал весь ход эксперимента. Но он ничего не мог объяснить, кому, где и как стоять, и что делать, ни четвёрке YADD, ни ассистентам:
– Давай сюда… да, сюда. Не, не сюда. Подними, не – ну, не так…
Но вскоре пришла Джена и стала переводить бессвязный лепет Алекса на человеческий язык, и фотосессия пошла гладко и скоро.
– Сногсшибательная девчонка, скажи ведь? – шепнул Алан Джеймсу, толкнув его плечом.
Джеймс, позируя, остался невозмутимым.
– Скажи же? – не унимался Алан.
– Я тебе только что