Лицо княгини ясно выражало, что она и на этот раз находила нужным с полной строгостью противодействовать своенравию племянницы. Она намеревалась сделать ей серьезный выговор, но брат предупредил ее, быстро проговорив:
– Ты позволишь мне взять Ванду с собой? Я чувствую себя несколько утомленным с дороги и хотел бы пойти в свою комнату. До скорого свиданья! – С этими словами он встал, взял дочь под руку и вышел с ней из комнаты.
– Дядя, кажется, совсем очарован Вандой, – заметил Лев, когда граф и девушка вышли из комнаты.
– Он избалует ее, – вполголоса произнесла княгиня, смотревшая им вслед. – Он окружит ее таким же слепым поклонением, как некогда окружал ее мать. Ванда скоро познает свою власть и научится пользоваться ею. Вот чего я боялась при ее возвращении к отцу. Уже первые часы доказали, что я была права. Что это за приключение в лесу, Лев?
– Не знаю! Вероятно, какая-нибудь выдумка Ванды. Сначала она различными намеками возбудила мое любопытство, а затем наотрез отказалась объяснить что-либо и потешалась над моей досадой. Ты ведь знаешь ее манеру.
– Да, я знаю. – На лбу княгини появилась складка. – Ванда любит играть всеми и давать всем чувствовать свои капризы. Тебе не следовало бы так потворствовать ей в этом, Лев, особенно по отношению к себе.
Молодой человек покраснел до корней волос.
– Я, мама? Да ведь я постоянно ссорюсь с Вандой.
– И тем не менее подчиняешься всем ее капризам. Но все это – ребячество; я хотела поговорить с тобой серьезно. Закрой балконную дверь и подойди ко мне!
Юноша повиновался; по его лицу было видно, что он чувствовал себя уязвленным, однако княгиня не обратила внимания на настроение сына.
– Ты знаешь, – начала она, – что я уже была один раз замужем, прежде чем отдала свою руку твоему отцу, и что от этого брака у меня есть сын. Ты знаешь также, что он воспитывался в Германии, но никогда еще не видел его. Это должно произойти теперь, ты с ним познакомишься.
Лев с выражением величайшего изумления обернулся.
– С моим братом Вольдемаром?
– С Вольдемаром Нордеком, да! – Ударение, с которым княгиня произнесла это имя, заключало в себе, может быть, невольный, но очень решительный протест против всякой связи между этим Нордеком и потомком рода Баратовских. – Он живет недалеко отсюда, в имении своего опекуна. Я известила его о нашем пребывании здесь и ожидаю его на днях.
Недовольство Льва испарилось; предмет разговора, по-видимому, крайне интересовал его.
– Мама, – нерешительно произнес он, – не могу ли я наконец более подробно узнать эту мрачную семейную историю? Я знал только, что твой первый брак был несчастлив, что ты совершенно порвала с родными Вольдемара и его опекуном. Однако и это я понял только из намеков дяди и старых слуг. Я никогда