– Где взяли?
– В бою за село Добысно.
– Им плакать надо, а они смеются, – сказал майор.
– Для них война кончилась, вот они и радуются, – ответил я.
– Ты им не верь, – сказал майор, сел в свою машину и укатил.
Немцы насупились и умолкли. Я подошел к "Добровольцу" и спросил:
– Как тебя зовут?
– Вильгельм Эбнер, – тихо ответил он.
– А тебя? – обратился я к "Арийцу".
– Меня зовут Фриц Краммер, – ответил "Ариец" и спросил в свою очередь, – А как Вас?
– Иван, – ответил я, улыбаясь.
– Иван и Фриц! Как это интересно! – воскликнул Эбнер.
На самом деле, это было интересное совпадение. Ведь мы – русские солдаты всех немецких солдат звали "Фрицами", а немецкие солдаты, в свою очередь, всех нас, русских солдат, звали "Иванами". И вот сегодня встретились двое, один из них настоящий русский Иван, а второй настоящий немецкий Фриц. Это было знаменательно, и, конечно, немножко смешно.
Фриц Краммер шел рядом со мной и учтиво заглядывал мне в лицо. Он рассказывал, что родился и жил в Берлине, его отец учитель. С другой стороны от меня шел обер-ефрейтор Вильгельм Эбнер и тоже пытался рассказать о себе, но его перебивал Фриц.
– Почему ты решил сдаться в плен добровольно? – спросил я.
Эбнер не отвечал, только низко опустил голову. За него ответил Краммер:
– Все его родные погибли, отец и старший брат на Восточном фронте. А его дом разбомбила английская авиация, под обломками дома погибла его мать. Он остался один.
– Война дело не шуточное, – сказал я со вздохом, – но вы сами ее затеяли, вот и результат.
Со всех сторон послышались одобрительные возгласы. Остальные пленные шли позади нас и прислушивались к нашему разговору.
Эбнер подошел ко мне и спросил как-то особенно:
– Скажите, Вы из Москвы, да?
– Нет, не из Москвы, – ответил я улыбаясь. – В Москве я никогда не был. Война закончится, обязательно побываю в Москве. Я из Красноярского края. Город Красноярск слышали?
– Нет, где это?
– Тоже мне учитель нашелся, – сказал я по-русски и потом уж добавил на немецком языке:
– О Сибири что-нибудь знаете?
Как только я сказал слово "Сибирь" немцы сразу притихли и стали бросать на меня подозрительные взгляды. Конечно, они слышали о сибиряках и сибирских дивизиях, которые, якобы, не боятся морозов и дерутся как львы. Немецкие солдаты боялись сибиряков. И вот перед ними настоящий сибиряк, потому они и примолкли.
– Сибирь, там очень холодно. Бррр! – сказал Вильгельм Эбнер и сам нарочно затрясся, показывая, как холодно в Сибири.
Он попросил меня рассказать про Сибирь, и я много и долго рассказывал им о своей Родине. "Все знают, что в Сибири зимой холодно, – говорил я – Но почему-то никто не знает, что лето в Сибири, жаркое, знойное". Я рассказал пленным о своей родной деревне, о своей семье, о школе, о своих