Элоиза положила голову набок и тупо уставилась на кляксу перед собой. Это мог быть ультразвук чего угодно: человеческого мозга, коровьего желудка… Или Юпитера! Разницы она бы не увидела.
Он нарисовал пальцем небольшой круг вокруг пятнышка в форме арахиса.
– Вот, видите? По всей видимости, вы правы насчёт пяти недель, плюс-минус пара дней.
Элоиза кивнула и отвела взгляд.
– Всё в порядке? – спросил он и отключил монитор. – Ситуация прояснилась?
– Да. – Она приподнялась на локтях. – Но я вообще-то хотела спросить о другом. У меня уже довольно долгое время неприятное потягивающее ощущение в теле…
Врач снял латексную перчатку, из-за чего в воздухе образовалось облачко талька, и кивнул, чтобы она продолжала:
– Расскажите поподробнее.
– Не знаю, как объяснить. Что-то у меня… не в порядке. Хожу как потерянная, как будто в тумане, мысли мельтешат в голове. И это уже давно, мне кажется. Несколько месяцев. Задолго до вот этого, – она кивнула на живот.
Врач снял очки с носа двумя пальцами и положил их в карман футболки, внимательно глядя на Элоизу.
– Вы сказали «неприятное ощущение». Вы имеете в виду какого-то рода беспокойство?
– Да.
– На грудь давит? Учащённое сердцебиение?
Она кивнула.
– А чем вы занимаетесь, Илоиза? – постоянно это неправильное произношение. – Вы журналист, не так ли?
– Да.
– Значит, вы напряжённо работаете?
– Ну, пожалуй, да.
– Вы берёте работу на дом?
Элоиза пожала плечами.
– А разве не все так делают?
Он скрестил руки на груди и прикусил нижнюю губу, оглядывая Элоизу.
– Похоже на стресс. У вас в последнее время не было сложных периодов в жизни?
Элоиза ощутила покалывание в висках, а воспоминания забурлили в ней, как пузырьки метана в болоте: руки, сжимающие её шею; дети с погасшими глазами; буквы, высеченные на могиле её отца…
Воспоминания, от которых сердце Элоизы почернело и покрылось льдом.
Сложный период?
– Можно и так сказать, – ответила она, садясь.
– Ваши симптомы являются показателями стресса, – сказал врач и сложил руки на груди. – Но я бы всё равно предложил сдать анализы на замедленный обмен веществ, так что давайте возьмём кровь на всякий…
Его прервали два сильных удара в дверь. Не дожидаясь ответа, немолодая секретарша просунула ярко накрашенное лицо в дверь.
– Извините, что прерываю, Йенс, но вам звонят. – Она указала на телефонный аппарат, стоявший на светлом столе работы Ханса Вегнера[1] в другом конце помещения. – Из школы. Говорят, это важно.
Врач нахмурился, и вертикальная морщинка пролегла посередине лба.
Он обернулся к Элоизе и виновато улыбнулся:
– Извините, если вы не против, я…
Элоиза махнула рукой:
– Конечно.
Он