Птичка в клетке или клетка с птичкой. Нинель Лав

к нему всем телом, и тело его тут же загорелось ответной страстью. Он погладил ее по спине, сжал в своих объятьях ее послушное его желаниям тело и даже зарычал, пытаясь унять свое нахлынувшее без контрольное желание обладать ей и свою собственную «медвежью» силу, боясь неосторожным движением причинить ей боль. Она тут же чувствовала эту борьбу в нем и поцелуи ее стали менее пылкими и требовательными, ласки нежными и волнующими, а не разжигающими страсть. Нежность ее проникла в его возбужденное тело, смешалась с кипящей внутри и выплескивающиеся через край страстью, уняла кипение, сняла контроль, и они оба отдались обоюдным желаниям любви. Его нежная страсть и ее страстная нежность объединились, перемешались, заставили сердца влюбленных биться вместе, губы их слиться в долгом страстном поцелуе, руки сомкнуться в желании никогда не отпускать друг друга, а тела перестали оттягивать волнующий момент обладания друг другом, получая удовольствие и наслаждение от их близости.

      6

      Привычно откинувшись на спинку заднего сиденья, Дмитрий Викторович Юшкин задумчиво смотрел в затемненное стекло машины, не замечая стремительно меняющегося городского пейзажа.

      Пожилой мужчина устало повел затекшими плечами.

      С каждым днем он чувствовал себя все хуже – жизненная энергия, не восполняющаяся отдыхом, массажем и физическими упражнениями в элитном оздоровительном клубе, стремительно покидала стареющее тело. Из властного, довольного жизнью холеного мужчины, он постепенно превращался в занудного «кисейного» старика. Чувствуя это, он панически боялся, что и окружающие заметят в нем разительные перемены и на людях старался держаться бодро, с прежней уверенностью и с еще большим высокомерием – пусть обсуждают его крутой нрав, несговорчивость, снобизм, главное не допустить в чужие умы жалостливую мыслишку: «сдает… стареет…». Лишь в машине, отгороженной от мира бронированной оболочкой, он мог позволить себе расслабиться и спокойно подумать.

      Подумать о прошлом, о будущем, о настоящем… Подумать не о бизнесе, о котором он думал большую часть дня, а о своей жизни, которая, в общем-то, подходила к концу: шестьдесят лет – это тебе уже не тридцать и даже уже не сорок пять!

      Конечно, он многого достиг за эти стремительно летящие годы: его маленькая империя насчитывала несколько фирм и предприятий (юридическая фирма включала в себя сеть престижных нотариальных и адвокатских контор в крупных городах; небольшая деревообрабатывающая фабрика в Тульской области занималась не только изготовлением «старинной» мебели на заказ, но и реставрационными работами, и такими нужными возрождающейся стране пиломатериалами; сеть антикварных магазинов в крупных городах и реставрационные мастерские в Москве и Санкт-Петербурге тоже вносили свою существенную лепту в немалый имперский доход) – это была лишь видимая часть доходного айсберга, позволяющая ему безбедно жить в сталинской высотке, носить на руке часы стоимостью пятьдесят тысяч долларов, иметь «рабочий» бронированный автомобиль.

      Но существовал