…была одного из бесчисленных потомков… – так в рукописи.
При твердости характера и значительном уме мать моя поняла, что не может продолжать жить в свете, а должна посвятить всю свою жизнь воспитанию детей и устроиться так, чтобы проживать сколь возможно менее. Вследствие этого она решилась нанять небольшую келью в Московском Никитском монастыре и не снимать траура. Она слишком любила моего отца и, будучи еще молода и очень хороша собою, конечно, принятым ею решением избегла предложений о вторичном замужестве, которого для нее, конечно, желали родные и близкие.
Я ничего не помню о жизни нашей в Никитском монастыре. Помню только, что в бытность Императорской Фамилии в Москве мать со всеми четырьмя детьми подала на дворцовом крыльце Императору Александру I прошение о помещении старшего моего брата Александра в Царскосельский лицей, откуда только что вышел двоюродный брат мой. При подаче прошения мы все стояли на коленях и были обласканы Императором. Однако же брата в Лицей не определили, а назначили кандидатом в Кост ромской кадетский корпус.
После этого мы поехали в нашу Пензенскую деревню. О пребывании в ней также ничего не помню, кроме того что брат Александр был в то время весьма опасно болен и что он был спасен от смерти уездным доктором.
Отделенные матери моей при ее замужестве крестьяне были поселены в деревне, которой большая часть, по смерти моего деда, досталась брату ее князю Дмитрию. Ему она продала и свою часть и жила впоследствии процентами с полученного ею капитала, менее 30 руб. ассигнациями. При всей бережливости и умении жить, конечно, этих процентов было весьма недостаточно, и потому мать со всеми нами, по приглашению ее брата Николая, переехала жить в доставшееся ему по наследству после деда село Студенец, в котором я родился. Часть же зимних месяцев мы проводили в Москве, где останавливались у кого-либо из родных, а именно: у брата моей матери Александра, вышедшего из гусаров в отставку майором еще в 1811 г., у сенатора Волчкован[4] и у Моисеевой{45}, жившей в доме Рахманова{46}. В ту зиму, в которую мы останавливались у дяди Александра, была его свадьба, которая показалась мне тогда очень пышной. Он женился на Екатерине Григорьевне Ломоносовой{47}, которой мать была урожденная Волчкова. Княгиня после замужества скончалась через год. У сенатора Волчкова помню длинные накрытые столы, к которым ежедневно приходили обедать и мало знакомые Волчкову лица. Рахманов вел большую карточную игру и жил открыто. Его брат был женат на Красильниковой{48}, родной сестре жены дяди моего барона Дельвига и Александры Матвеевны Моисеевой, которая жила в это время в одном доме с Рахмановым.