Курьер оглянулся, как будто уверовал в мое ясновидение, и быстро шагнул в комнату. Я закрыл дверь.
– Ну, чего ей сегодня понадобилось? – осведомился я, снимая с настенной вешалки штаны-буфы и обнюхивая их. Явно почище тех, что я носил, разбираясь с Ателем. Их-то я и надел.
– Милорд?..
– Баронесса, – пояснил я, – или Кристиана, прислала тебя помочь мне одеться?
– Нет!
Он осекся, и я улыбнулся.
– Не дрожи. Просто ответь.
Улыбка Тамаса увяла. Он кивнул. Шевельнул рукой. Та скользнула под куртку.
Я резко пригнулся и сиганул к кровати, куда чуть раньше беспечно бросил рапиру. Задел тюфяк, клинок соскользнул и звякнул о пол. Я покойник.
В отчаянии я нырнул за рапирой. Может, Тамас не убьет с одного удара; может, я прикончу его и доберусь до Эппириса до того, как подействует яд клинка ассасина, а может быть, вмешается Ангел и спасет меня, придурка.
Удивительно, но я выбрался с рапирой в руке. Чего он тянет, душегуб, – не стилет же кует на месте? Столько не ждут!
О черт! Он был Ртом. Надо мной колдовали.
Кристиана озлилась всерьез, если потратилась на заклятие.
Дурак ты, Дрот! Людей Кристианы нельзя пускать на порог, и наплевать, что вы успели поладить, и не имеет значения, как давно состоялось последнее покушение.
Я не стал извлекать рапиру – застрянет в ножнах, а то и вовсе без толку. Я быстро перекатился по полу и присел, выставив ножны, как жезл, и держа их обеими руками.
Тамас так и стоял с выпученными глазами и разинутым ртом. В руке у него был сложенный лист пергамента с печатью и ленточкой.
Мы таращились друг на друга довольно долго – сердце ударило раз десять. Первым очнулся Тамас.
– Я… мне… велено дождаться ответа.
– Ответа пока не будет.
– Очень хорошо.
И он вылетел из комнаты и ссыпался вниз по лестнице. Пергамент запорхал в воздухе и шлепнулся на место, где только что стоял Тамас.
Я минут пять хохотал так, что не мог разогнуться.
Хорошо помню моего первого убийцу – высокий был парень, от него несло рыбой и дешевым вином. Мне тогда только стукнуло восемнадцать, и я проткнул его, потому что повезло, а не потому что умел. Он пытался удавить меня в темном переулке.
У второго Клинка было имя – Серый Жаворонок. Она подмешала мне в еду толченое стекло. По иронии случая, мои дела шли из рук вон скверно, и я баловался дымом. Зелье оказалось важнее еды, и я отдал тарелку другому торчку. Тот умирал несколько часов, испуская вопли и кашляя кровью. На следующий день я выследил Серого Жаворонка и заставил сожрать то же самое блюдо. Другой пользы от дыма не было, и я с тех пор не притрагивался к нему.
Третья попытка была три года назад. Наемника звали Хирнос, и он хотел по старинке всадить мне в спину нож в темном проулке. Меня спасло ночное зрение – приметил краем глаза его приближение. Наступала зима, и мы весь вечер гонялись