С ловкостью каскадера, так, словно ничем другим не занимался, Юлий отпрыгнул с тротуара на проезжую часть и покатился по асфальту, используя в качестве укрытия высокий бордюр. Конечно, он рисковал попасть под колеса, но движение было не особенно интенсивным, час пик миновал, да и автомобилисты ввиду многочисленных выбоин по краю дороги старались держаться поближе к разделительной полосе.
Злоумышленники бросились в разные стороны. Матроскин, еще два раза неудачно пальнув в Юлия, попытался укрыться в магазине. При этом он сильно ударился коленом о бетонную урну и, театрально подпрыгнув от боли, уронил с головы кошачью маску (больше напрашивалось слово «шлем»). Свой маневр он, однако, завершил, нырнув в стеклянные двери «Малыша и Карлсона» и сверкнув на прощание рыжим затылком.
Почтальон Печкин тем временем бежал во всю прыть вдоль магазинных витрин, держа в руке вынутый из сумки МП-40, немецкий автомат времен Второй мировой войны, который зачастую ошибочно называют «шмайсером».
– Стоять, стрелять буду!
Блеф. Выстрелить Юлий мог разве что из указательного пальца. Не то что оружия, в то утро при нем не оказалось даже рогатки. Впрочем, даже если бы пистолет и был, вряд ли бы он им воспользовался. Слишком высок был риск попасть в постороннего – за стеклами витрин могли быть люди.
Здание изгибалось таким манером, что по своей форме напоминало кочергу. За поворотом витрин не было. Прохожих тоже. Печкин, сообразив, что, огибая «пятку кочерги», он будет представлять собой отличную мишень, бросился к месту излома здания под прямым углом. Там, прикрытый большой мраморной тумбой-вазоном, он мог меньше опасаться гипотетических пуль Юлия, но зато сам оказывался в ловушке, в буквальном смысле этого слова загнав себя в угол.
– Сдавайся, клоун! – подбежав ближе, еще раз крикнул Юлий.
Ответом была длинная, почти на весь рожок, автоматная очередь, но ему опять удалось вовремя распластаться на асфальте. Пули цокали совсем рядом, но достать Юлия не могли. Защитой служили уже упомянутый выше бордюр и продавленный асфальт на краю проезжей части.
«Стрех-стрех-стрех», – трещал МП-40, и этот звук казался таким нереальным в конце первого десятилетия двадцать первого века на обвешанной баннерами улице с рекламой маникюра с рисунком, комплекса спа-процедур, моющих пылесосов и женских сумок со скидками.
«Стрех-стрех-стрех». Пули рикошетили о гранит бордюра, портили асфальт справа и слева, одна даже сорвала кусок каблука с подошвы его правого ботинка. Недостатка в патронах преступник, похоже, не испытывал. Расстреляв один магазин, тут же присоединил другой, и стрельба возобновилась с новой силой, пока, наконец, не случилось то, что должно было случиться, – перегревшись от стрельбы длинными очередями, допотопное оружие стало давать сбои, а потом и вовсе смолкло. Это был шанс. Моля