– Не разберешься, – сурово проговорил шаман. – Но выбор всегда за тобой. У твоего отца тоже был выбор, и он тоже решил идти своим путем. Куда это его привело, сам знаешь.
– Дед, уйди, прошу тебя, – устало попросил Абармид, трубно сморкаясь в мокрый платок. – У меня нос совсем не дышит, я не могу разговаривать.
– Хорошо, внук, я ухожу, – спокойно сказал тот, вставая. – Выкарабкивайся сам. Но если все же надумаешь, звони в любой момент. Да, еще: повесь над кроватью этот амулет, он будет тебя охранять. И даже не станет читать нотации.
Старый шаман снял с шеи золотой и серебряный диски, сцепленные черным бархатным шнурком, и протянул оберег внуку. Тот молча отвернулся и закрыл глаза. Улыбнувшись краешками рта, дед положил подарок на постель и бесшумно вышел из комнаты…
Три месяца у Абармида не переставая текло из носа. Слизистая перестала что-либо ощущать, кожа вокруг носа воспалилась и ныла от бесконечного сморкания – врачи же с их мазями и таблетками были бессильны облегчить его страдания. Несчастный переводил в сутки десятки платков и полотенец, жена не успевала их стирать и сушить. От насморка стала непрерывно болеть голова, поэтому Ашатаев не мог спать по ночам.
Вдобавок ко всему у него начались слуховые галлюцинации: чудилось, что кто-то все время шепчет на ухо неразборчивые слова, а на улице будто бы день и ночь бьют в барабаны.
Жизнь снова превратилась в сущий ад. Абармид понял, что еще немного, и он сойдет с ума. На четвертом месяце мучений не выдержал и позвонил деду.
– Сдаюсь, – без предисловий сказал он в трубку. – Делай со мной что хочешь, только избавь от напасти.
Эти слова рассекли жизнь Ашатаева напополам. Произнеся их, Абармид вступил в новую эпоху своего бытия – эпоху шаманизма. Чтобы выжить, ему пришлось научиться существовать по правилам мира, населенного духами, но это означало, что отныне вход в «сад земных наслаждений» был ему заказан. Любая попытка вернуть былое материальное процветание неминуемо привела бы его к гибели, и Абармид сделал свой выбор в пользу жизни…
– Вот так благодаря насморку я стал нищим шаманом, – со смехом сказал Ашатаев, наливая себе пятую чашку чая. – Не скажу, что мне это легко далось. Хотя, наверное, не так уж и сложно. К тому моменту я ведь уже прошел и через голод, и через предательство близких, и через физическую немощь – оставалось только потерять семью. Но со временем и это произошло. Жена не смогла больше жить в нищете, без всякой надежды на будущее. Кроме того, думала, что у меня окончательно поехала крыша. В общем, однажды она собрала детей и сказала, что уходит от меня навсегда. Как я мог ее остановить? Мой новый путь действительно был слишком тяжелый, и я не мог требовать, чтобы она мучилась со мной до конца дней.
– Послушай, Абармид, – осторожно произнес я, – а мне что, для исцеления тоже придется стать чем-то вроде шамана?
– Нет,