Однако теперь, оказавшись вместе, в невыгодном для нас положении, мы получили возможность быстро сориентироваться. В течение нескольких дней удалось установить связь с друзьями в городе и, более того, – с местными жителями, поднявшими восстание против большевиков районе Ферганы, где под руководством офицеров Царской армии были предприняты энергичные действия против подразделений Красной армии.
По утрам и вечерам нас выгоняли на прогулку во внутренний двор. Сама тюрьма представляла собой старое здание, к которому примыкали дворы внешний и внутренний. Первый выходил на улицу, за ней шли конторы, учреждения, магазины. Вокруг второго располагались тюремные камеры, кухня и лазарет.
Каждый двор был перекрыт тяжелыми стальными воротам, которые всегда были заперты и охранялись вооруженными часовыми. Далее всё было обнесено высокой каменной стеной, а для пущей предосторожности ещё и переплетением колючей проволоки, вдоль которой непрерывно день и ночь патрулировали специально подобранные часовые-красноармейцы.
Во внешнем дворе, как раз возле стены, огораживающей двор внутренний, размещалась тюремная лавка, которая соединялась с внутренним двором посредством меленького окошка или чем-то вроде люка. Таким образом, во время прогулки заключенные могли купить себе в лавке табак, спички, сухие фрукты, нан – местный хлеб в виде небольших лепешек и иную всякую всячину.
Лавку содержал старик-сарт. Каждое утро он являлся в сопровождении носильщика, тоже сарта, несшего на плечах мешок с товаром. При входе в тюремный двор содержимое мешка, конечно, подвергалось минутной проверке тюремной охраной.
Когда меня перевели из одиночной камеры в общую, моей первой заботой было устроить так, чтобы со мной рядом оказался один очень хороший мой друг – местный житель по имени Абдулла Каспар. Это был влиятельный человек, пользовавшийся огромным уважением местного населения Ферганы. Он был арестован и заключен в тюрьму без всякого основания, как бы на всякий случай, дабы изолировать лицо, чей авторитет среди сартов мог нанести вред большевистской власти.
Абдулла Каспар был изначально помещен в камеру, предназначавшуюся для местных жителей. Он быстро уловил мою мысль и обратился к тюремному комиссару с просьбой о своем переводе в камеру № 22.
– Почему туда? – с удивлением спросил комиссар, – или не знаешь, что там одни преступники, приговоренные к казни?
– Там мой друг, Назаров-бек. Мой народ хорошо его знает, и я хотел бы провести вместе с ним его последние дни земной жизни. Быть может, Аллах милостью своей сподобит меня последовать за ним, –