А пока он копился и копился тот снег. Мне кажется, первым снежком, оставившим след в душе, стал обман с поездкой в пионерлагерь “Артек”, когда вместо меня, круглого отличника учебы и обладателя прочих достижений, тайно съездил заурядный троечник – мой друг Женька.
Папа-генерал и мама-председатель родительского комитета, – всего лишь эти его “достижения” легко перевесили все мои.
Обман и предательство – вот что сломило меня тогда. С неделю я не ходил в школу, да и потом долго не покидало ощущение, что потерял что-то очень важное в жизни.
Женьку я простил – не он придумал ту подлость. Но другом его больше не считал – не может друг предать друга, даже в малости, а тут такое. И на оставшиеся полгода наши контакты ограничились заурядным трепом на переменках. Да и в военный городок, где жил Женька, и где до того бывал едва ли ни ежедневно, пришел, чтобы попрощаться, когда его семья навсегда уезжала в Москву. Расставаясь, он обещал сообщить новый адрес, но ни одного письма от него так и не получил.
Ну, а обижаться на море мне и в голову не приходило. Хоть и раздумал стать моряком, таинственное неведомое море любил по-прежнему. Только мечта эта ушла куда-то глубоко-глубоко и стала только моей.
И вот однажды отец вернулся из госпиталя, где в очередной раз лечили его фронтовые раны, и первым делом сообщил, что ему выделили путевку в санаторий на море. Это стало событием. Целый месяц мы готовили отца к той знаменательной поездке в Крым.
Штатского костюма у отца никогда не было, и он решил ехать в форме.
– Я всю жизнь в форме. Войну прошел в форме, в госпиталях лежал в форме. Какой костюм? – возмущался он.
– Ну, в госпитале, положим, ты на улицу в пижаме выходил, а не в кальсонах, – уточнила мама.
– Пижамы нам выдавали, начиная с майоров. А эту мне сосед по палате всегда одалживал. Наш, фронтовик, – пояснил отец.
– Батя, а в чем ты будешь ходить на пляж? В сапогах? – сходу обескуражил сухопутного отца, никогда не помышлявшего о просторах южных морей.
– Вот об этом я не подумал, сынок. Задачка, – честно признался он.
Увы. Жили мы тогда, как все, от получки до получки, и сэкономленных денег едва хватило на пижаму и дешевые парусиновые тапочки. К счастью, скромный спортивный костюм удалось одолжить у соседского студента-квартиранта. У него же раздобыли выкройку, по которой мама сшила отцу сатиновые плавки на веревочках.
Я же, в свое время перечитавший гору литературы о морях и океанах, вечера напролет консультировал отца, как вести себя в штормовую погоду. Сколько же ерунды ему наговорил! И как он все это вынес, скрывая невольные усмешки в клубах табачного дыма.
– Батя, привези мне бутылку морской воды, – попросил отца в канун его отъезда.
“Хоть так познакомлюсь, наконец, с живым морем”, – размышлял тогда.
Как же