– Вы разве не будете петь?
– Ну хорошо.
И она запела.
Однажды весной, после занятия, когда Уэйд уже собирался уходить, Энн заметила, что он вертит в руках какой-то предмет, пристально его разглядывая.
– Хм, – произнес он.
– Что такое?
– Да вот пытаюсь вспомнить, откуда у меня в кармане эта штуковина.
В руках у него была солонка.
– О…
Он взглянул на нее с некоторым удивлением. Затем рассмеялся.
– Похоже, я собрался заводить ей машину.
– Вы потеряли ключи?
– В кармане их нет. Там была только солонка.
– Но как-то же вы сюда приехали. Значит, где-то они есть.
– Ну, в куртке их нет.
– Точно?
– Точно.
Повисла пауза. Затем, подпустив в голос серьезности, она кивнула на солонку и произнесла:
– Похоже, придется обойтись солью.
Он хохотнул:
– Да, похоже.
– Попробуем?
Он улыбался. Она деловито набросила шарф и вышла на улицу. Когда они подошли к машине, Уэйд достал из кармана солонку и постучал по ручке дверцы. Затем с улыбкой покачал головой:
– Не выходит.
– Дайте-ка я попробую, – сказала Энн. Она взяла солонку и потрясла ей над машиной. Скатившись по дверце, соль посыпалась на асфальт. Она подергала ручку.
– Я не вижу большой разницы между солью и ключами. Наверное, солонка неправильная.
Энн нашла ключи на крыше машины. Ее волосы были теплыми от солнца. Они с Уэйдом прислонились к машине, почти касаясь плечами. Оба глядели вдаль – туда, где дорога исчезала меж деревьев.
– Я могла бы о тебе заботиться, – сказала Энн.
Такого она от себя не ожидала, но ее голос звучал так спокойно, будто она давно собиралась это сказать. На самом же деле мысль пришла ей в голову только сейчас, и слова выскользнули так тихо, что он вполне мог и не услышать. Она выжидающе молчала, и тут десятки дроздов, всполошившись безо всякой видимой причины, разом взлетели с телефонного провода. Энн с Уэйдом смотрели, как они стягиваются и рассыпаются, словно подброшенная горстка черного песка.
После долгого молчания он сказал:
– Это было бы неправильно.
– Да, – сказала она едва слышно. – Но я бы хотела, если это возможно. – Она сама не знала, откуда в ней столько спокойствия. – Я могла бы переехать к тебе, – сказала она. – Остальное неважно. Мне все равно.
Он кивнул, затем оглянулся на школу, будто услышал какой-то звук.
– Иногда на долю секунды я забываю, – сказал он. – Мне кажется, что Мэй и Джун живы, что это Дженни умерла. А мы пытаемся как-то протянуть без нее и отдали бы все, лишь бы только перемолвиться с ней словечком, спросить, где что лежит, просто чтобы послушать ее указания. А потом я вспоминаю: я могу с ней поговорить. Могу написать ей письмо. Или съездить в тюрьму. Мне тошно от того, что такое возможно.
Они стояли бок о бок, прислонившись к машине. Она старательно избегала смотреть