Не обломала, а повыдирала ,– злорадно поправила сама себя и плотоядно улыбнулась, вспомнив полные пригоршни заполученных в честной битве рыжих клочьев. Продолжая улыбаться, откупорила штопором бутылку и разлила по красивым бокалам муранского стекла тягучую жидкость ярко-рубинового цвета с волнующим ароматом винограда и южного солнца.
Динка нетерпеливо ёрзала на стуле, ей не терпелось излить на подругу потоки собственного счастья и возвышенных комплиментов вновь обретённому возлюбленному.
Залпом выхлебав вино, она торжественно произнесла:
–
Он офигительный! Он лучшее, что вообще было в моей жизни!
Это было убедительно. Алёна почти поверила, но вовремя сообразила, что выслушивала уже подобный спич по поводу каждого из Динкиных избранников.
–Он необыкновенный! Какие у него ласковые руки, он самый нежный и внимательный! Видела бы ты, как он на меня смотрит! – всё больше распалялась Динка, – как он говорит! Как курит!
– Как пьёт! – не удержалась Алёна, наполняя быстро опустевшие бокалы.
– Да, и как пьёт!– с вызовом сказала Динка, – он, когда пьёт – мизинец в сторону отставляет! Представляешь?! Интеллигент! Порода! – захлёбывалась Динка.
Алёна представляла. У неё на этот счёт было собственное мнение, но обламывать подругу не хотелось.
– Мне не повезло, так хоть ей пусть будет счастье, – подумала Алёна, умиротворяясь от собственного великодушия.
Глава 11
Через час вино закончилось.
В отличие от велеречивых эпитетов, таким обильным потоком выплескивавшихся из Динки, что Алёна даже позавидовала её красноречию и столь обширному словарному запасу. Подумав ещё немного, она попробовала откупорить шампанское. Пробка бухнула в потолок, пробив дырку в изящной гипсовой отделке.
Динка, изливавшая нескончаемые дифирамбы уже заочно неприятному Алёне Эдику (который, впрочем, ни в чём не был виноват), этого даже не заметила.
– Ладно, всё равно ремонт собирались делать, – вздохнула Алёна и, задумчиво глядя на дырку в потолке, снова вспомнила о предательстве Олега.
Мысль, не дававшая сначала покоя, казалось, растворилась в содержимом хрустального бокала, но сейчас вернулась неприятным осознанием, что ремонт теперь придётся делать самой.
И всё остальное тоже…
–Да, мужик и шампанское открыл бы умеючи, – мерзко прошёлся по теме внутренний голосишко.
Он всегда вылезал, стоило Алёне немного расслабиться.
–
Заткнись,– беззлобно сказала она ему.
Он обиделся и замолчал.
В отличие от Динки, третий час не закрывающей рта.
Алёна уже ненавидела ни в чём не повинного бедного Эдика, который наверняка и сам не догадывался, до какой степени был необыкновенным и потрясающим.
Радовало одно, что Динка, увлечённая собственной любовью, не пристаёт с вопросами