– Верно, – начинали соображать тетки – а сколько ему лет?
– Сколько тебе лет, Дэн? – кричал я ему через весь зал.
– Сорок три. – отвечал он.
– Молодой! – сокрушались тетки. Большинству из них под шестьдесят – вдовы, коротающие свой век.
– Ну, и что, что молодой, вот, – Ричард, тоже молодой, а выглядит на шестьдесят.
– И не женатый! – поддерживали они мою мысль.
– Женатый он! – давил я хилую надежду на корню.
– На ком? – удивлялись женщины.
– Так, на Джулиане и женатый.
– Да ты с чего взял? Друзья они.
– Мне все равно, друзья они, или нет, но я случайно познакомился с агентом по недвижимости, когда искал себе апартаменты, – что было чистой правдой, – так он предлагал мне воспользоваться его услугами, как постоянного агента, и, как только он узнал где я работаю, тут же, в качестве рекомендации, привел пример удачной покупки дома для семейной пары Джулиана и Ричарда.
Информация женщин потрясла. То, что они живут в Портленде – втором городе США по количеству проживающих в нем лиц нетрадиционной ориентации, никак не отражалось на их привычном восприятии мира, в котором доминируют семейные ценности.
Для наших теток подобные разговоры на рабочем месте бесплатное развлечение. Я чувствовал здесь себя как рыба в воде, огорчало лишь то, что за два года работы моя зарплата не выросла ни на цент.
Я начал подыскивать себе занятие с более высокой оплатой и вскоре в интернете наткнулся на объявление о наборе уборщиков в школу. Если на фабрике мне платили десять долларов в час, то здесь мне предлагали уже шестнадцать. Да и расстояние от дома значительно меньше, а следовательно, и еженедельные затраты на бензин снизятся вдвое.
Я прошел собеседование и мне предложили работу в качестве подменного уборщика. Это значит, что меня будут вызывать только тогда, когда во мне будет необходимость: на полдня, на день, на несколько часов после моей основной работы. Я согласился. Первое время было очень трудно. Отработав на фабрике полную смену с шести до половины третьего дня, я ехать в школу и убирал классы и туалеты до половины двенадцатого ночи. Первые три дня я думал, что вообще не смогу преодолеть присущей мне брезгливости, но постепенно чувство унижения ушло на второй план. Эта работа давала мне больше свободы и гораздо больше денег, и это решало все дело. Главное было справиться физически. Больше двух дней в неделю я не мог брать смены, хотя подработки в школе мне предлагали гораздо чаще. Мой рассчет был на то, чтобы попасть в постоянный штат, и тогда работу на фабрике можно было оставить.
Прошел год после смерти мамы и пришла пора ехать в Россию вступать в наследство. К счастью, мама перед смертью успела отменить свое завещание, которое она в сердцах переписала на сестру, но у сестры даже не нашлось времени, чтобы прилететь к ней на похороны. Я порвал с теткой после этого всякие связи, равно как и с родственниками двоюродной сестры моей мамы, чей муж напрямую назвал меня виновником ее смерти. Такова специфика