– Не знала, что новорожденные умеют кататься верхом, – усмехнулась Диаваль.
– Конечно, ребенок бы сначала вырос, – пояснил полукровка. – Ну, в смысле, если бы остался в Пермафросте. Существует один шанс из четырех, что дитя человека и гоблина окажется полностью человеком. В таком случае мама бы подкинула отпрыска на порог отца.
– Ты так и не ответил мне, сколько всего у тебя братьев и сестер, – припомнила я нашу предыдущую беседу.
– Точно, я тоже не в курсе, сколько же всего у тебя братьев и сестер, – повернулся к партнеру Розамунд.
– Живых, находящихся сейчас в Пермафросте и тех, о которых мне лично известно? – уточнил Сеппо. – Вроде бы двадцать три. Еще были несколько людей и парочка умерших, учитывая возраст Сату.
– А мне еще казалось, что шесть сестер – это много, – с чувством произнесла я.
«Насколько бы я ни считал беседу занимательной, тебе следует разыскать Доннара», – раздался в сознании голос Лидиана.
Я сжала челюсти, не планируя бросаться к темному альву по первому совету заклятого врага, которому наверняка просто стало неприятно слушать обсуждение количества детей Сату. В конце концов, она предпочла высокородному лорду простых человеческих мужчин. Фу, меня лично до сих пор передергивало при одной мысли, что Лидиан когда-то ухаживал за матерью Сеппо.
«Мне обидно, между прочим».
– Так проваливай прочь!
Остальные замолчали и уставились на меня. Потом Роуз понимающе кивнул:
– Снова Лидиан?
– Он до сих пор от тебя не отвязался? – поинтересовался Сеппо.
– Неужели в курсе моих проблем все, кроме Сорена? – простонала я, чувствуя настоятельную потребность кого-нибудь ударить или что-нибудь разбить.
– Не знаю, заметила ли ты, – осторожно подбирая слова, произнес Розамунд, – учитывая, насколько вы близки, но Сорен бывает слегка… Как бы это сказать? Слегка непонятлив.
– Точнее, у него полностью отсутствует эмоциональная чуткость, – поправила Диаваль.
– Так что ему нужно предельно ясно и четко донести свою мысль, – добавил Сеппо.
Я сжала пальцами переносицу, ощущая приближение головной боли. В том недоступном отделе мозга, который отвечал за способности оленя, чувства Сорена становились все более яркими. Раздражение постепенно перерастало в ярость. Что бы ни происходило на переговорах с темными альвами, король явно не получал от процесса удовольствия. Я зажмурилась, сосредоточилась и постаралась получить визуальные образы вместо неопределенных эмоций. И тут же резко открыла глаза.
– Что случилось? – спросила Диаваль, заметив мое озабоченное выражение лица.
– Нужно остановить Сорена, пока он не прикончил Тибру. Присмотри, пожалуйста, за лошадью.
Не дав времени наставнице ответить, я сорвалась с места и на полной скорости помчалась ко дворцу, надеясь добраться до зала приемов до того, как разозленный монарх