Падишах, он же хан, как и во всякой сказке, изображается довольно шаблонно. Нужно объяснить, почему в текстах чаще используется слово «падишах», а не «хан». Во-первых, во многих сказках действие разворачивается в Османской империи. Во-вторых, волшебная сказка склонна использовать обобщенное название «падишах» в значении «правитель». Слово «хан» встречается в легендах, богатырских и бытовых сказках, которые более историчны (№ 9, 49, 60, 63, 66, 67). Однако нужно учитывать, что не всегда хан крымский, иногда речь идет о казахском правителе (№ 49, 63, 66).
Визирь – чаще всего лукавый царедворец и тайный злодей, а не верный советник падишаха. Кадий (мусульманский судья) обычно упоминается без всякой дальнейшей характеристики.
Довольно ярко обрисовано в сказках мусульманское духовенство: имам, муэззин. Что касается «духа ислама», то при всяких жизненных обстоятельствах сказочные герои исполняют все мусульманские обряды: здороваются по известной мусульманской формуле в форме селяма; ходят в мечеть; совершают омовение и намаз, перед началом дела произносят формулу бисмиллях («во имя Аллаха»); совершают паломничество в Мекку.
Крымская специфика
Невозможно понять, откуда просочился в Крым тот или иной сказочный мотив. Полуостров находился в центре торговых путей и военных столкновений, поэтому сюжеты отдельных крымских сказок схожи с сюжетами мирового фольклора. В этой статье мы отказываемся от подобных сопоставлений, а также от сравнения крымскотатарских сказок со сказками других тюркских народов, так как это тема для отдельного исследования. Однако возникает закономерный вопрос: что делает эти тексты специфически крымскими?
В сказках наблюдается переплетение фантастических и реальных элементов. Наряду с упоминанием вымышленных сказочных стран (Чинмачин) или неопределенных сказочных мест, «куда птица не долетит, змея не доползет», мы находим и названия вполне реальных городов: Старый Крым, Стамбул, Эрзурум, Бурса, Багдад, Алеппо, Дамаск. Для большей достоверности в сказке могут приводиться и названия реальных деревень. Так, например, в волшебной сказке «Младший сын падишаха» фигурирует южнобережная топонимика: Кючюк Ламбат, Дегирмен, Партенит, Куркюлет, Кызылташ, Гурзуф, Алушта и Никита.
Если говорить о пространстве, в котором развиваются сказочные события, мы также заметили крымскую специфику. Обычно в сказках все плохое, что случается с героем, происходит в горах. В крымском фольклоре, помимо гор, опасным местом является степь. Мифологизация крымских степей хорошо описана в легенде «Евпаторийские степи» (Шуф, 1895: 121–171). Степь, как враждебное человеку пространство, противопоставляется в сказках населенной местности, создавая оппозиции «далекий – близкий», «чужой – свой», «природа – культура». Это объясняется