В уголках глаз Леопольдо начали собираться слезы. Как он будет без нее? Сознание гиеной терзал наболевший вопрос. Как он будет без той, которая навсегда завладела его сердцем, его телом и разумом? Легче остаться без правой руки, чем без этого сокровища, подаренному одному из смертных небесами. Его сердце стучало так, словно сошло с ума, кровь пульсировала в висках, а тело взмокло. Он чувствовал, как под его руками трепещет тело Ангелики, как пылает огнем и страстью. Нет! Он никому ее не отдаст. Пусть небеса рухнут в безумной попытке отнять ее у него. Он не отдаст! Никому! Никогда! Его сердце выбрало. Оно хочет, нет, жаждет быть рядом с ее, любящим и пылким сердцем.
– Я люблю тебя, малышка, – одной рукой Леопольдо обнял Ангелику за талию, надавил, вынуждая ее прекратить движение, ладонь второй руки запустил девушке в волосы и приник губами к ее губам. Девушка сомкнула колени, обвила руками шею Леопольдо и прижала грудь к его груди. Минуту, а может быть, и пять они не двигались, все никак не желая разъединять губы, сомкнутые в порыве бьющей через край страсти. Их тела словно слились, стали одной плотью, горячие сердца бились в унисон, гулко, будто хотели, чтобы весь мир узнал об их наполненной жизнью невероятной любви друг к другу.
Только сейчас Леопольдо понял, как сильно любил Ангелику. Такой силы любовь он не испытывал ни к кому прежде и ни желал испытывать ни к кому в будущем. Только к ней, к его любимой, обожаемой Ангелике.
– Я никому тебя не отдам, малышка, – Леопольдо положил ладони Ангелике на щеки и заглянул девушке в глаза. – Ты дороже всего, что у меня когда-либо было или будет. Ты смысл моей жизни. Без тебя моя жизнь станет пустой. Куда бы ты ни отправилась, я поеду вслед за тобой.
Леопольдо даже и не заметил, как из его глаз одна за другой скатились по щекам две слезинки, на миг застыли на подбородке и рухнули вниз, на колени Ангелики. Глаза девушки наполнились слезами, губы задрожали, изогнулись в радостной улыбке. Спустя мгновение Ангелика бросилась Леопольдо на шею, их губы снова соединились. Тела вновь вспыхнули невероятной страстью, сердца застучали с еще большей силой, разгоняя горячую кровь, питавшую эту самую страсть.
Леопольдо уложил Ангелику на спину.
На улице сгустилась тьма, приникла к окну, заглянула в комнату и задрожала от увиденного. Хотела отпрянуть, но словно магнитом влекло ее назад к окну, за которым два человеческих тела слились на диване в одно, забыв обо всем на свете, о настоящем и будущем, о жизни и смерти, растворились друг в друге, стали одним целым.
А по небу, рассекая небо, накинув на плечи черный плащ, плыл месяц. Гордый и одинокий, он отстраненным, несвойственным этому миру взглядом поглядывал на миллионы звезд, своих вассалов, выстроившихся длинными рядами и смотревших