Стена Неведения. Геннадий Владимирович Тарасов

ни с того, ни с сего полезших вдруг на рожон, но что их к этому вынудило? И кто стоял за всем – если стоял? Теория заговора? Преступление? Да, возможно. Тонкое и коварное. Но как его доказать, как вывести на чистую воду того, кто за всем стоит? У него ведь давно, с самого начала, как он только начал вникать в положение дел, возникло ощущение противостоящей ему некой скрытой силы. Она внешне никак не проявлялась, но, он чувствовал, все проникала и всегда находилась рядом. И чтобы заметить ее – его – надо было суметь абстрагироваться от происходящего и взглянуть на все словно со стороны. И тогда он заметил этого парня, который всегда находился неподалеку, присутствовал физически, но как бы отдельно и не при чем, словно за стеклом, смотрел в сторону – если смотрел, – невозмутимо, не участвовал. Слишком нарочито не участвовал. Но и Серж ведь за последнее время привык приглядываться, принюхиваться, вникать. Подозрения возникли вскоре, и постепенно оформились в нечто конкретное, но предубеждение и догадки ведь к делу не пришьешь, нужны доказательства. А где их взять? Вот, пусть актор и дела его говорят сами за себя.

      Они продвинулись вперед еще метров на тридцать, может, больше, точно было трудно определить, и совсем выбились из сил.

      – Стоп! Перекур! – скомандовал Серж.

      Они забрались на внутренний настил, уселись на него, привалившись спиной к защитному экрану. По сторонам от них, от их ног уходили вверх по склону две веревки, ограничивая и отделяя от поверхности темные борозды их следов. Кто-то в траншее, проверяя концы, пустил по ним волну, сначала по левому, потом по правому. Впрочем, с какой стороны смотреть. Серж отстегнул от пояса флягу, напился воды, передал ее Братцу Лису. Потом закурил. Предложил напарнику:

      –– Будешь? Что, здоровье бережешь?

      Братец не успел ответить, прилетевший заряд ударил по экрану, отбив от него верхний уголок, кусок, впрочем, незначительный. Грохот, как обычно, случился изрядный, такой, что они даже вынужденно склонились долу, ударившись при этом касками.

      – Смотри, здоровеньким помрешь… – усмехнулся Таганцев, когда отгремело.

      – Не-а, вообще не собираюсь, – в ответ осклабился, откидываясь, Братец.

      – А как ты можешь знать? – удивился Серж браваде гоплита. – Все ведь под Богом ходим? А его пути, как известно, неисповедимы.

      – Знаю. Про себя я все знаю, точняк.

      – Хм… Может быть, не буду спорить. Но тогда мне интересно, а что ты еще знаешь?

      – Ты о чем?

      – Да обо всем. Например, о том, что происходит – и происходило раньше – у нас во взводе.

      – Да я не в курсах, вообще-то…

      – Вот только не надо, ладно? Я ведь не слепой, да и, кроме того, уже успел кое в чем разобраться. Ведь это ты для майора Бегунова испытание придумал?

      – Может, и я, может, и нет. Какая разница?

      – Думаю, для него разница была. Но что вообще за испытание? Он ведь целый майор, а ты…

      – Ну и что с того, что майор? Бегунов